JК
Хозяйка тайги :: Духова Оксана
Страница: 148 из 268И только дымок из труб говорил о том, что там переживают зиму люди, уподобившись медведям в берлогах.
– Там наверняка коняжки имеются! – возликовал Мирон. – Далеко до деревни-то? Двадцать верст? Ладно, денек потратим, мы этап на свежих клячах быстро нагоним. Давайте, братцы, едем!
Женщины дали Мирону кожаный кисет, доверху забитый царскими червонцами, а Трубецкая даже стянула с пальца дорогое кольцо. А потом слуги ускакали. Сани согнали в круг, разожгли костры, впервые за десять дней пути они могли отдохнуть по-настоящему. Достали котелки, нагрели воды, почистились, а потом все-таки решились сделать то, чего до сих пор страшились ужасно, а в жизни своей прежней, петербуржской, и представить бы не смогли: пристрелили несчастную, едва передвигавшую ноги лошадь, для которой дальнейший переход был бы мукой мученической.
Катенька Трубецкая с головой зарылась в санях в солому, когда пристрелили ее коня. Когда-то этот конь, покрытый пурпурной попоной, гарцевал на императорских парадах. Теперь в самой глухой окраине Европы в снегу лежал тощий одр, для которого выстрел в голову означал долгожданный отдых. В вечности.
Вечером вернулись Мирон и другие слуги. Они привели четырнадцать маленьких степных лошадок, лохматых зверушек, довольных тем, что удалось им выбраться из стойла в тесных конюшнях.
И на следующее утро они двинулись дальше. Маленькие лошадки бежали, почти не касаясь земли копытцами, и казалось, что летят они по заснеженным полям.
– Хой! Хой! – весело кричал Мирон.
– Там наверняка коняжки имеются! – возликовал Мирон. – Далеко до деревни-то? Двадцать верст? Ладно, денек потратим, мы этап на свежих клячах быстро нагоним. Давайте, братцы, едем!
Женщины дали Мирону кожаный кисет, доверху забитый царскими червонцами, а Трубецкая даже стянула с пальца дорогое кольцо. А потом слуги ускакали. Сани согнали в круг, разожгли костры, впервые за десять дней пути они могли отдохнуть по-настоящему. Достали котелки, нагрели воды, почистились, а потом все-таки решились сделать то, чего до сих пор страшились ужасно, а в жизни своей прежней, петербуржской, и представить бы не смогли: пристрелили несчастную, едва передвигавшую ноги лошадь, для которой дальнейший переход был бы мукой мученической.
Катенька Трубецкая с головой зарылась в санях в солому, когда пристрелили ее коня. Когда-то этот конь, покрытый пурпурной попоной, гарцевал на императорских парадах. Теперь в самой глухой окраине Европы в снегу лежал тощий одр, для которого выстрел в голову означал долгожданный отдых. В вечности.
Вечером вернулись Мирон и другие слуги. Они привели четырнадцать маленьких степных лошадок, лохматых зверушек, довольных тем, что удалось им выбраться из стойла в тесных конюшнях.
И на следующее утро они двинулись дальше. Маленькие лошадки бежали, почти не касаясь земли копытцами, и казалось, что летят они по заснеженным полям.
– Хой! Хой! – весело кричал Мирон.