Закат викинга   ::   Триз Генри

Разве это жизнь для мужчины? Ты просишь меня не огорчать отца? Да я ненавижу его за то, что он сделал со мной! Гичита навеки утратил мою сыновнюю любовь!

Хеоме зарыдал, и слушать его рыдания в тихих сумерках было еще тяжелее, чем гневные слова. Это были рыдания приговоренного, утратившего всякую надежду и не знающего чем и для чего ему жить человека. Даже лесные птицы подхватили его рыдания, и все поляны и просеки в лесу отозвались птичьим эхом на его горестный плач.

Харальд встал. Вспомнив о своих раненых сыновьях, он сказал:

– У каждого человека есть свое горе.

Но Хеоме, резко обернувшись в его сторону, перебил его:

– Молчи, собака, когда говорит человек! Однажды я увижу, как тебя сожгут на медленном огне, ты, собака, лезущая в чужие дела!

Сказав это, он повернулся и пошел в темноту, подальше от света горящего костра. Воины расступились, давая ему дорогу.

– Это мой единственный брат, – печально проговорил Ваваша, – которого я люблю больше, чем свою правую руку, и который ненавидит меня в ответ.

– Если бы я мог, – с болью в голосе сказал Гичита, – я дал бы оторвать себе обе руки, чтобы только руки Хеоме вновь стали здоровыми.

После этого замерли и песни, и танцы, и рассказы. Ссора всех очень расстроила.

Когда викинги остались одни, Харальд сказал Груммоху:

– Настанет день, когда Локи придет и научит Хеда, как убить брата, Бальдра Прекрасного.

– Мне это тоже пришло в голову, – кивнул Груммох. – Что же нам предпринять, чтобы этого не случилось? Мы здесь чужие. А чужому лучше подождать за дверью, пока хозяева ссорятся в доме.