JК
Золото :: Полевой Борис Николаевич
Страница: 220 из 664 — Тётя, а верно, ты клад нашла?
Наслаждаясь едой, Муся с опаской подумала, что даже вон малыши и те уже знают о существованииценностей. Но сейчас же отогнала зародившееся в ней опасение: ведь здесь все — свои! Зачем от них что-нибудь скрывать!
По земляным ступенькам снова затопали босые ножки. Вслед за быстрой Иришкой, отличавшейся от сестры и брата своей курносой, некрасивой, густо поперчённой веснушками рожицей и белизной волос, туго заплетённых в две тоненькие косички, спустилась в землянку сама Рубцова.
— Разбудили они вас, бесстыдники… Ведь говорила же им! — произнесла она своим звучным грудным голосом. — Да уж и верно пора. Ох, и спали же вы! Даже не слышали, как мы вас сюда перенесли… Гляжу на вас — спит, хоть из пушек пали. Как это вы в дороге груз-то свой не проспали?
Муся хотела было сказать, что за время блуждания по лесам она ни разу как следует не выспалась. Но, вспомнив все, только прижалась к Матрёне Никитичне и, зарыв лицо у неё на груди, заплакала шумно, по-детски.
— Ну вот те и раз! — удивилась та. — А ну, повертывайте барометр на «ясно» да управляйтесь с едой поскорей. Председатель наш, свёкор мой, все вон возле землянки возится, не терпится ему о кладе вашем потолковать.
Девушка быстро оделась. Хозяйственная Матрёна Никитична заблаговременно достала из её мешка одно из платьев, и оно успело проветриться и отвисеться. Но странное дело, в этом собственном своём платье, которое несколько недель назад было как раз впору, Муся чувствовала себя теперь неловко, непривычно; оно точно стало мало ей и связывало движения.
Наслаждаясь едой, Муся с опаской подумала, что даже вон малыши и те уже знают о существованииценностей. Но сейчас же отогнала зародившееся в ней опасение: ведь здесь все — свои! Зачем от них что-нибудь скрывать!
По земляным ступенькам снова затопали босые ножки. Вслед за быстрой Иришкой, отличавшейся от сестры и брата своей курносой, некрасивой, густо поперчённой веснушками рожицей и белизной волос, туго заплетённых в две тоненькие косички, спустилась в землянку сама Рубцова.
— Разбудили они вас, бесстыдники… Ведь говорила же им! — произнесла она своим звучным грудным голосом. — Да уж и верно пора. Ох, и спали же вы! Даже не слышали, как мы вас сюда перенесли… Гляжу на вас — спит, хоть из пушек пали. Как это вы в дороге груз-то свой не проспали?
Муся хотела было сказать, что за время блуждания по лесам она ни разу как следует не выспалась. Но, вспомнив все, только прижалась к Матрёне Никитичне и, зарыв лицо у неё на груди, заплакала шумно, по-детски.
— Ну вот те и раз! — удивилась та. — А ну, повертывайте барометр на «ясно» да управляйтесь с едой поскорей. Председатель наш, свёкор мой, все вон возле землянки возится, не терпится ему о кладе вашем потолковать.
Девушка быстро оделась. Хозяйственная Матрёна Никитична заблаговременно достала из её мешка одно из платьев, и оно успело проветриться и отвисеться. Но странное дело, в этом собственном своём платье, которое несколько недель назад было как раз впору, Муся чувствовала себя теперь неловко, непривычно; оно точно стало мало ей и связывало движения.