Смерть сказала: может быть   ::   Буало-Нарсежак

— Вы очень милы, господин Лоб… Извините меня… я вела себя глупо… только что…

По мере того как Зина опять становилась сама собой, ему казалось, что он смотрит на себя ее глазами, и с удивлением увидел лепечущего, загнанного в угол старого ребенка с нечистыми желаниями. Зина, плотно запахнув пеньюар, завязала его кушаком. Лоб неловко подобрал с дивана кольца.

— Я не могу, — пробормотала Зина. — Вы такой добрый. А вот я… Но вы оказали мне услугу… придя со мной поговорить… услугу… знали бы вы только какую…

— Я просто в восторге, — сказал Лоб, вновь обретая привычку изъясняться формулами вежливости, в то время как его руки, ноги, тело после многолетней муштры обретали позу победного безразличия.

— Теперь уходите… пожалуйста… меня запросто можно испугаться… И потом, мне надо поразмыслить до встречи с этим полицейским.

Зина протянула руку. Лоб взял ее в свою.

— Кто он? — шепнул Лоб.

— Нет. Вам не понять. Вы никогда не понимали. Теперь уходите.

— Но… я вас увижу… после?

— Уходите, — твердо повторила Зина. И больше за меня не тревожьтесь.

— Тогда пообещайте позвонить мне после встречи с Бонатти… Вот мой номер.

Он нацарапал его на клочке.

— Обещаете?

—Да.

Они подошли к двери. Лоб долго смотрел на Зину.

— Бонатти — мужлан. Он много кричит, но он вас не съест! В конце концов, вам себя укорять не в чем. Вы вне всего этого.