JК
Азеф :: Гуль Роман
Страница: 189 из 405Разве без веры возможна наша работа? В особенности ваша, Павел Иванович?
– Да, – проговорил Савинков. – Ну что же, поедем? Они встали.
– Стало быть вы даете мне слово, что с завтрашнего дня комитет отдает нам Сергея полностью?
– Да.
– Прекрасно. – Савинков позвонил вилкой о стакан.
– Получи за всё, – бросил половому богатый барин. Половой, согнувшись у стола, начал было что-то выписывать грязными каракулями.
– Синенькой хватит? – крикнул Савинков, – что останется возьми себе, выпей за мое здоровье!
Половой оробел. Господа наели всего на два с четвертью. Что было ног бросился он к бобровой шубе, сладострастно снимая ее. Но Зензинову не успел подать. Он сам надел свое вытертое пальтишко.
Рысак зазяб у подъезда. Уж не раз проезжал его лихач. Ругался матерью на занесшихся в эдакий трактир господ.
– Зазяб? – с крыльца весело крикнул Савинков, – постой-ка, брат, разогреем! – Он крикнул половому. Половой вынес чайный стакан водки. Лихач только крякнул на морозе, но так, что лошадь вздрогнула. И, когда господа сели, дунул и понесся снег, комки, ухабы, гиканье. Ни говорить, ни видеть нельзя в сумасшедшем лете. Лихач сдержал рысака только когда по бокам замелькали теплые огни московских улиц.
14
Ни ночью, ни днем не спал Савинков. Всё заволоклось силуэтом Сергея, взрывом. Явки с Каляевым и Моисеенко шли ежедневно. Все стали нервны, бледны, худы. Словно чуя беду, генерал-губернатор в третий раз менял дворец. Из Нескучного переехал в Кремль, в Николаевский.
– Да, – проговорил Савинков. – Ну что же, поедем? Они встали.
– Стало быть вы даете мне слово, что с завтрашнего дня комитет отдает нам Сергея полностью?
– Да.
– Прекрасно. – Савинков позвонил вилкой о стакан.
– Получи за всё, – бросил половому богатый барин. Половой, согнувшись у стола, начал было что-то выписывать грязными каракулями.
– Синенькой хватит? – крикнул Савинков, – что останется возьми себе, выпей за мое здоровье!
Половой оробел. Господа наели всего на два с четвертью. Что было ног бросился он к бобровой шубе, сладострастно снимая ее. Но Зензинову не успел подать. Он сам надел свое вытертое пальтишко.
Рысак зазяб у подъезда. Уж не раз проезжал его лихач. Ругался матерью на занесшихся в эдакий трактир господ.
– Зазяб? – с крыльца весело крикнул Савинков, – постой-ка, брат, разогреем! – Он крикнул половому. Половой вынес чайный стакан водки. Лихач только крякнул на морозе, но так, что лошадь вздрогнула. И, когда господа сели, дунул и понесся снег, комки, ухабы, гиканье. Ни говорить, ни видеть нельзя в сумасшедшем лете. Лихач сдержал рысака только когда по бокам замелькали теплые огни московских улиц.
14
Ни ночью, ни днем не спал Савинков. Всё заволоклось силуэтом Сергея, взрывом. Явки с Каляевым и Моисеенко шли ежедневно. Все стали нервны, бледны, худы. Словно чуя беду, генерал-губернатор в третий раз менял дворец. Из Нескучного переехал в Кремль, в Николаевский.