Бабы   ::   Чехов Антон Павлович

Улица была широкая и длинная; направо версты две, налево столько же, и конца ей не видно. Луна уже ушла от двора и стояла за церковью. Одна сторона улицы была залита лунным светом, а другая чернела от теней; длинные тени тополей и скворешен тянулись через всю улицу, а тень от церкви, черная и страшная, легла широко и захватила ворота Дюди и половину дома. Было безлюдно и тихо. С конца улицы изредка доносилась едва слышная музыка; должно быть, это Алёшка играл на своей гармонике.

В тени около церковной ограды кто-то ходил, и нельзя было разобрать, человек это или корова, или, быть может, никого не было, и только большая птица шуршала в деревьях. Но вот из тени вышла одна фигура, остановилась и сказала что-то мужским голосом, потом скрылась в переулке около церкви. Немного погодя, саженях в двух от ворот, показалась еще фигура; она шла от церкви прямо к воротам и, увидев на лавочке Софью, остановилась.

- Варвара, ты, что ли? - спросила Софья.

- А хоть бы и я.

Это была Варвара. Она минуту постояла, потом подошла к лавочке и села.

- Ты где ходила? - спросила Софья.

Варвара ничего не ответила.

- Не нагуляла бы ты себе, молодайка, какого горя, - сказала Софья. Слыхала, как Машеньку и ногами, и вожжами? Тебе бы, гляди, того не было.

- А пускай.

Варвара засмеялась в платок и сказала шёпотом:

- С поповичем сейчас гуляла.

- Болтаешь.

- Ей-богу.

- Грех! - шепнула Софья.

- А пускай... Чего жалеть? Грех, так грех, а лучше пускай гром убьет, чем такая жизнь.