Блокада. Книга 2   ::   Чаковский Александр Борисович

Звягинцев напряженно ждал приговора, боясь наклониться и взглянуть на свою ногу.

– Э-э, майор, сильно тебя садануло! – сказал наконец Пастухов. Спичка, которой он светил себе, догорела, и Пастухов чиркнул новой.

Усилием воли Звягинцев заставил себя нагнуться. И тогда он увидел, что из сапога вырван большой клок, а остатки голенища покрыты кровью, смешанной с грязью.

И как только он увидел все это, боль стала нестерпимой.

– Садись, майор, нужно сделать перевязку, а то хуже будет, – твердо сказал Пастухов, – на одной ноге далеко не ускачешь.

– А если в это время…

– Садись, говорю!

Пастухов попытался стянуть сапог с раненой ноги. Звягинцев вскрикнул от боли.

– Ты давай потише… терпи, а то немцев еще накличешь… – сказал Пастухов. Он вытащил из брючного кармана кривой складной нож с деревянной ручкой, каким обычно пользуются садовники, раскрыл его и, подсунув лезвие под голенище, разрезал его сверху донизу.

– Выше щиколотки садануло, – сказал он. – Осколком, наверное. В темноте не разберешь.

Он стащил с себя гимнастерку и рванул подол нижней рубахи.

Звягинцев сидел, прислонившись спиной к дереву, стиснув зубы и сжимая кулаки с такой силой, что ногти впивались в мякоть ладони.

Голос Пастухова донесся до него будто издалека:

– На данном этапе все. Встать ты в состоянии?

– Да, да, конечно, – проговорил Звягинцев. Опираясь на руку Пастухова, он попытался встать, но не смог.