Блокада. Книга 2   ::   Чаковский Александр Борисович

Валицкий пристально посмотрел в ее широко раскрытые глаза.

– Анатолий – мой единственный сын, Вера. Он дорог мне, Но поверьте, я нашел в себе силы, чтобы осудить его.

– Осудить? – с недоумением воскликнула она.

– За то, что он оставил вас там, в этом аду. Сам спасся, а вас бросил, – медленно и твердо, точно вынося обвинительный приговор, сказал Валицкий.

Вера вскочила с кресла:

– Как «бросил»? Откуда вы это взяли? Толя хотел защитить меня! Его избивали на моих глазах! А потом увели. Я не знаю, как ему удалось бежать… А мне… мне потом помогли женщины-колхозницы, переодели, спрятали…

Валицкий стоял ошеломленный. Он вслушивался в сбивчивую речь Веры, впитывал в себя каждое ее слово, стараясь понять, говорит она правду или просто простила Анатолия и теперь старается защитить, обелить его.

Наконец он произнес почти беззвучно, с надеждой, но все еще боясь поверить в искренность Веры:

– Значит, вы думаете… значит, он…

Вере стало жалко старика. Он стоял перед ней седой, нелепый в своем не по росту подобранном красноармейском обмундировании…

Ей показалось даже, что он пошатнулся.

Она схватила его за руку:

– Федор Васильевич, что с вами? Вам нехорошо?

Валицкий перехватил ее руку, крепко сжал.

– Нет, нет, – сказал он, – все хорошо. Так, как никогда не было…

Он снова умолк и стоял неподвижно, глядя куда-то в пространство, по-прежнему сжимая руку Веры.