JК
Блокада. Книга 4 :: Чаковский Александр Борисович
Страница: 171 из 448В гипсе. Все хорошо.
– А почему не болит?
– Наркоз не отошел. Еще наболится, не страдай, – улыбнулась девушка.
– А… усыпляли зачем?
– А затем, чтобы осколки вынуть. Знаешь, сколько их в твоей руке было?..
– Как тебя зовут?
– Вера.
– А давно я здесь? Как там наши? Прорвали блокаду? – Суровцев опять попытался подняться. Но в глазах все помутилось, к горлу подступила тошнота.
– Ну вот, – услышал он будто издалека голос Веры…
Когда Суровцев пришел в себя, медсестры уже не было. Повернув все еще тяжелую, точно чужую голову, он увидел рядом другую кровать. На ней кто-то спал, укрывшись серым армейским одеялом.
Суровцев попробовал приподнять огромную, тяжелую, как бревно, руку, и все его тело вдруг пронзила такая острая боль, что он застонал. Человек на соседней кровати откинул одеяло, протер глаза и повернулся к Суровцеву. Это был совсем еще молодой парень – лет двадцати, не больше, с белесыми, всклокоченными волосами и васильковыми глазами.
– Привет соседу! – сказал парень звонким мальчишеским голосом.
– Привет, – хмуро ответил Суровцев.
– Военный или мирное население?
– Военный.
– Ясно, – удовлетворенно ответил парень и добавил, как показалось Суровцеву, ни к селу ни к городу: – Меня Андреем звать. А тебя?
– Капитан Суровцев.
– Ясно, товарищ капитан, – уже иным тоном, точно извиняясь, что обратился так фамильярно к начальству, произнес Андрей.
– А почему не болит?
– Наркоз не отошел. Еще наболится, не страдай, – улыбнулась девушка.
– А… усыпляли зачем?
– А затем, чтобы осколки вынуть. Знаешь, сколько их в твоей руке было?..
– Как тебя зовут?
– Вера.
– А давно я здесь? Как там наши? Прорвали блокаду? – Суровцев опять попытался подняться. Но в глазах все помутилось, к горлу подступила тошнота.
– Ну вот, – услышал он будто издалека голос Веры…
Когда Суровцев пришел в себя, медсестры уже не было. Повернув все еще тяжелую, точно чужую голову, он увидел рядом другую кровать. На ней кто-то спал, укрывшись серым армейским одеялом.
Суровцев попробовал приподнять огромную, тяжелую, как бревно, руку, и все его тело вдруг пронзила такая острая боль, что он застонал. Человек на соседней кровати откинул одеяло, протер глаза и повернулся к Суровцеву. Это был совсем еще молодой парень – лет двадцати, не больше, с белесыми, всклокоченными волосами и васильковыми глазами.
– Привет соседу! – сказал парень звонким мальчишеским голосом.
– Привет, – хмуро ответил Суровцев.
– Военный или мирное население?
– Военный.
– Ясно, – удовлетворенно ответил парень и добавил, как показалось Суровцеву, ни к селу ни к городу: – Меня Андреем звать. А тебя?
– Капитан Суровцев.
– Ясно, товарищ капитан, – уже иным тоном, точно извиняясь, что обратился так фамильярно к начальству, произнес Андрей.