JК
Блокада. Книга 4 :: Чаковский Александр Борисович
Страница: 248 из 448А мы здесь лежим пузом кверху! Вместо того чтобы врага бить, лежим, жрем, народ объедаем! Я тебе всерьез говорю: давай уйдем!
– В пижамах, что ли?
– Зачем в пижамах? Я свое обмундирование получу, ты тоже, в чем доставили сюда, в том и уйдешь.
– А кто даст-то? Ты вон погулять на улицу просился – вернули тебе твое обмундирование?
– Погоди, не тараторь, – сказал Суровцев и вытер ладонью пот, выступивший на лбу, – это все продумать надо! Скажем так, я молчу, чтобы подозрения не было, а ты завтра врачу говоришь, что просишь свое барахлишко хоть на час выдать, – в палисадничек наш выйти, воздуха свежего глотнуть, иначе, мол, не можешь, задыхаешься здесь… Или нет, еще лучше, записку будто тебе передали – я ее мигом сочиню, – что в такой-то, мол, день и час отец твой или мать к госпиталю подойдут…
– Отец мой еще летом в ополчение ушел, – хмуро проговорил Савельев, – а мать в эвакуации…
– Ну, девушка, скажешь, любимая подойдет. Есть у тебя девушка?
– Допустим…
– Ну вот! От нее и будет записка.
– А кто, скажут, передал?
– Тьфу ты черт! – рассердился Суровцев. – Какое это имеет значение! Да и кто будет проверять. На бойца какого-нибудь, который завтра выпишется, свалим. Он, мол, перед самой своей выпиской и передал. А?
Внезапно созревший план захватил Суровцева. Лицо его лихорадочно горело, сердце стучало, как метроном во время обстрела.
– В пижамах, что ли?
– Зачем в пижамах? Я свое обмундирование получу, ты тоже, в чем доставили сюда, в том и уйдешь.
– А кто даст-то? Ты вон погулять на улицу просился – вернули тебе твое обмундирование?
– Погоди, не тараторь, – сказал Суровцев и вытер ладонью пот, выступивший на лбу, – это все продумать надо! Скажем так, я молчу, чтобы подозрения не было, а ты завтра врачу говоришь, что просишь свое барахлишко хоть на час выдать, – в палисадничек наш выйти, воздуха свежего глотнуть, иначе, мол, не можешь, задыхаешься здесь… Или нет, еще лучше, записку будто тебе передали – я ее мигом сочиню, – что в такой-то, мол, день и час отец твой или мать к госпиталю подойдут…
– Отец мой еще летом в ополчение ушел, – хмуро проговорил Савельев, – а мать в эвакуации…
– Ну, девушка, скажешь, любимая подойдет. Есть у тебя девушка?
– Допустим…
– Ну вот! От нее и будет записка.
– А кто, скажут, передал?
– Тьфу ты черт! – рассердился Суровцев. – Какое это имеет значение! Да и кто будет проверять. На бойца какого-нибудь, который завтра выпишется, свалим. Он, мол, перед самой своей выпиской и передал. А?
Внезапно созревший план захватил Суровцева. Лицо его лихорадочно горело, сердце стучало, как метроном во время обстрела.