Блокада. Книга 4   ::   Чаковский Александр Борисович

Я взяла из рук Ксении Ильиничны коптилку и бросилась к маме – мне вдруг показалось, что она не дышит. Только когда я наконец расслышала ее слабое дыхание, отлегло от сердца.

– Ты ее не буди, не надо, – сказала Ксения Ильинична, – она только заснула. Пойдем на кухню.

Несколько минут, а может быть, секунд я неподвижно стояла возле маминой кровати. Это было счастье – знать, видеть, что мама жива, что она спокойно спит!..

Потом мы пошли с Ксенией Ильиничной на кухню. Там я выгрузила на стол все свои скудные запасы – куски черствого хлеба, раскрошившуюся четвертушку пшенного концентрата и крохотный бумажный кулечек с сахаром.

– Ну… так как же мама? – спросила я, умоляюще глядя на Ксению Ильиничну.

– Что сказать тебе. Вера… – со вздохом ответила она. – Врать буду – все равно не поверишь. Слаба стала очень. Но позавчера отец твой наведывался, так она поднялась, по комнате ходила… Все отчаивалась, что исхудал Иван… Себя-то со стороны не видит…

Ксения Ильинична посмотрела на меня и покачала головой.

– Да и ты, Верушка, видать, не очень сытно в госпитале-то своем живешь. Кожа да кости.

– Всем плохо, – сказала я.

– Одно утешение! – горько усмехнулась она.

Мы сидели у кухонного стола, возле чадящей коптилки. Ксения Ильинична была в шубе. Я тоже не раздевалась.

– Что там у вас военные-то говорят? – спросила Ксения Ильинична. – Скоро ли?..

– Идут бои.

– А у нас тут, за Нарвской, потише стало.