Фармазон   ::   Личутин Владимир Владимирович

– Замерз? – спросила она потухшим голосом, оглядывая сына. – Совсем синюшный. Пора пальто зимнее справить. Одним днем живете.

– И так сойдет.

– Вам все ничего не надо, – сварливо перебила его. – Будто жить не собираетесь.

– Ну брось, прошу. Не заводись хоть сейчас.

И быть бы снова канительному разговору, но тут мать отвлекло что-то бегущее по дальней стороне наволока, полого спускающегося к деревне. Она из-под руки всмотрелась наплаканными глазами и, не признав, спросила в раздумье:

– Олени будто… Да нет, вроде бы человек бежит. Случилось что?

Тимофей сразу опознал старого Креня.

– Крень с дровами…

Дорога шла под уклон и сама подгоняла старика, а может, и санки с березняком, разогнавшиеся на обкатанной дороге, подбивали Креню пятки, и он так по-молодому спешил. Он бежал, насколько позволяло его стариковское сердце, и то лаял по-собачьи, то по-волчьи взвывал, то ржал по-лошадиному, вскидывая голову. То ли сам он чувствовал себя вольным лесовым зверем, гонящимся за добычей, то ли чудилось, что звери травят его, и старик убегал, не признавая своего утробного голоса и пугаясь его. На громоздких широких санях березняк увязан горкой, тут и молодому-то мужику пересада, надрыв, но Крень и по колобу низовой дороги все равно упрямо пытался бежать, словно посторонние люди смущали его, и видно было, как от нечеловеческого напряжения натягивалась, готовая сломиться, худая длинная шея.