Фармазон   ::   Личутин Владимир Владимирович

– Клев на уду! – громко сказала Наважья Смерть и обмяла ладонями затвердевшее от мороза лицо. Крень отчего-то поднял фонарь, внимательно оглядел старуху, будто не узнавая ее, и, буркнув под нос, отвернулся.

– Рыбки-то дивно взял? – не отступалась Полька. – Где хранишь-то? Приду, дак украду.

И она хрипло засмеялась. Старик только сплюнул, упорно храня.молчание. «На дураках воду возят. А мне-то надо памятник соорудить, как самому большому дураку, – думал Крень, все больше беспокоясь. Сейчас бы кинуться, бежать домой, да неловко. Наважья Смерть за спиной. – Кто-то все так и шьет возле моего подворья. Как ни выйду, все кто-то так и шьет. Следят? Пронюхали чего? Наведывались неспроста и тогда, и нынче. Дозорят, а может, и дежурство? Норовят момент. Я тут, а они шарятся, собаки. Они под замок войдут – и докажи. Кому чего докажешь? И вслух-то не скажешь, не то иное. Через этот капитал от холода чуть мослы не протянул. Думано ли было, что такова ему цена. Ни тепла, ни сытости, ни жалости…»

Полька Наважья Смерть еще потопталась возле Креня и, не дождавшись от старика толка-перетолка, потянула кладь. Рожает же земля таких людей, кто по жизни пробежит и хвори не узнает, больничный порог не переступал., кроме как нового дитеша на свет выкинуть, и зубы все в сохранности. Умрут – как уснут. Вот и Полька такова же, и оттого ей не понять телесных страданий, оттого и душа у нее как земляной орех.