JК
Гарольд, последний король Англосаксонский :: Бульвер-Литтон Эдвард Джордж
Страница: 108 из 506Пока человек может еще желать, Хильде дается власть над всей его судьбой; но когда его сердце обратится в пепел, на зов мой откликается только безмолвный труп, который возвращается опять в свою могилу по прекращении чар... Однако же подойди ко мне поближе, Свейн: я некогда убаюкивала тебя своими песнями в дни твоего беспечного и счастливого детства!
Хильда с глубоким вздохом взяла руку изгнанника и стала в нее всматриваться. Уступая невольному порыву сострадания, она вдруг поцеловала его дружески в лоб.
– Я размотала нить твою, – продолжала она, – ты блаженнее всех, презирающих тебя и немногих сочувствующих. Сталь тебя не коснется, буря пройдет безобидно над твоей головой, ты достигнешь убежища, которого жаждешь... полночная луна освещает развалины – мир развалинам воина!
Изгнанник слушал с полнейшим равнодушием, но когда он внезапно обернулся к Гарольду, который не мог удержать душивших его слез, то и сухие, горящие глаза Свейна наполнились слезами.
– Прощай же теперь, брат, – проговорил он глухо, – ты не должен идти за мною, ни шага дальше!
Гарольд раскрыл объятья, и Свейн упал на его грудь.
Глухой стон прервал глубокое безмолвие; а братья так крепко прижимались друг к другу, что невозможно было узнать, из чьей груди вылетел этот стон. Изгнанник скоро вырвался из объятий Гарольда и сказал с тихой грустью:
– А Хакон... милый сын мой!...
Хильда с глубоким вздохом взяла руку изгнанника и стала в нее всматриваться. Уступая невольному порыву сострадания, она вдруг поцеловала его дружески в лоб.
– Я размотала нить твою, – продолжала она, – ты блаженнее всех, презирающих тебя и немногих сочувствующих. Сталь тебя не коснется, буря пройдет безобидно над твоей головой, ты достигнешь убежища, которого жаждешь... полночная луна освещает развалины – мир развалинам воина!
Изгнанник слушал с полнейшим равнодушием, но когда он внезапно обернулся к Гарольду, который не мог удержать душивших его слез, то и сухие, горящие глаза Свейна наполнились слезами.
– Прощай же теперь, брат, – проговорил он глухо, – ты не должен идти за мною, ни шага дальше!
Гарольд раскрыл объятья, и Свейн упал на его грудь.
Глухой стон прервал глубокое безмолвие; а братья так крепко прижимались друг к другу, что невозможно было узнать, из чьей груди вылетел этот стон. Изгнанник скоро вырвался из объятий Гарольда и сказал с тихой грустью:
– А Хакон... милый сын мой!...