Изгнание   ::   Фейхтвангер Лион

Тридцать восемь лет это много и немного, как посмотреть. Что скажет Зепп? Жаль его, но ничего не поделаешь. Она любила его, как только можно любить человека. Да и он "хорошо относился" к ней. Она не виновата, и он не виноват. Виноваты обстоятельства. "Но обстоятельства - они не таковы".

Жалко ей себя. Сентиментальность? Ну, так она позволит себе немного сентиментальности.

Из соседнего номера стучат в стенку, да и снизу застучали... Вероятно, радио слишком гремит. А ведь "Маленькая серенада" - совсем не бравурная музыка; чудесная это вещь, и через запертую дверь она так тихо звучит.

Но это уже не "Маленькая серенада", это песня Зеппа на слова Вальтера. Она ясно слышит ее. "Ползал бы Вальтер на брюхе, как бы он был вам мил, в почете и славе бы жил. Но Вальтер все поет, и песнь его вольна". Каждое слово, каждый звук песни звенит у нее в ушах - так, как Зепп ее сыграл и спел. Она улыбается. Это хороший, самый лучший Зепп Траутвейн. Последнее, что он сыграл ей. В какой-то раз должен же быть последний раз. Она слишком скупо его похвалила. Художник нуждается в одобрении. Если бы Зепп знал, что каждый звук остался у нее в ушах и сердце, он обрадовался бы. В сущности, следовало написать ему, что песнь очень хороша и что у нее в памяти с первого же раза запечатлелся каждый звук. Но ей очень трудно выйти из ванны. Она улыбается, улыбается все шире.

Снизу все еще стучат. Но ей уж нет до этого дела. Пусть жалуются завтра Мерсье.

Грешно ли то, что она делает? Если ее будут судить, ее оправдают. Она спасена.