Изгнание   ::   Фейхтвангер Лион

Он, разумеется, понял, что этот концерт означает окончательную отставку Визенеру, предельно резкий вид разрыва, ничего более резкого и вообразить себе нельзя; он приветствовал поступок матери и уважал ее за то мужество, с которым она перед всем светом отреклась от Визенера и дезавуировала его. Но не слишком ли крикливо она это сделала? Прямо говоря, даже несколько безвкусно. А сам этот Траутвейн, - что за удивительный чудак. Черниг рассказывал Раулю, как много сделал Траутвейн для Гарри Майзеля, а это значит, что он кое-что смыслит в литературе. Он писал строгую музыку - "Персы", "Оды Горация". И он же писал острые, пожалуй, даже вульгарные политические статьи и сочинял нечто примитивно-передовое, вроде "Песен Вальтера". Что-то тревожное было в том, что один человек может так многогранно проявлять себя. "Придется, видно, пересмотреть многие выводы, до которых я наконец благополучно добрался, думал Рауль. - "Песни Вальтера", несмотря на свою популярность, все же хорошая музыка". Рауль перевел глаза с человека, сидевшего у рояля, на Чернига, своего нового друга, сидевшего рядом с ним.

- Нравится вам эта музыка? - спросил он шепотом.

Черниг повернул к нему голову, ухмыльнулся и сказал:

- Классно.

На этот раз Рауль понял, что Черниг высмеивает его любимое словечко, а заодно и его самого.

"Ползал бы Вальтер на брюхе..." Все слушали с живейшим интересом.