Страница:
964 из 1047
Когда они вернулись, Гейдебрег умышленно или случайно, он и сам незнал, сидел в стороне, одинокий, грузный. Со страхом и надеждой ждал он, как поступит мадам де Шасефьер - подсядет ли к нему, как бывало не раз.
Она перекинулась несколькими фразами с одним, с другим. А потом направилась к нему своей плавной, красивой походкой.
- Давно мы с вами не виделись, мосье, - сказала она и присела рядом, словно ничего за это время не произошло. И опять они сидели вдвоем, изредка перебрасывались двумя-тремя словами и в долгие, опасные минуты молчания прислушивались к соединявшему их тайному чувству зазорной близости, которое ему, национал-социалисту Гейдебрегу, было совсем уж не к лицу.
- Почему вы это сделали, мадам? - спросил наконец Гейдебрег. Он сказал это строго, он хотел, чтобы Леа почувствовала в его вопросе отпор, осуждение, и все же то была скорее жалоба, чем осуждение.
- Это не направлено против вас, мосье, - дружелюбно, но отнюдь не в тоне извинения ответила Леа.
- Это демонстрация, - важно молвил Бегемот.
- Конечно, - сказала Леа. - А что ж еще? Но ведь для вас не ново, что мы с вами не по одну сторону баррикады.
- Завтра я навсегда покидаю Париж, - объявил своим бесцветным голосом Гейдебрег.
- О, я очень сожалею об этом, мосье, - сказала Леа.
Некоторое время они еще молча сидели рядом.
Леа до конца дней своих будет решительно и безоговорочно примыкать к лагерю антифашистов. Но Бегемота она никогда не помянет злым словом.
|< Пред. 962 963 964 965 966 След. >|