Страница:
105 из 200
У Ноя враз вылетело тогда все из головы – Селестина и трибунальцы, уполномоченный ВЧК Карпов, ночные опросы и допросы, митинг… Натянув амуницию, помчался он с ординарцем в казармы к пехотинцам, чтоб батальоны стрелков держались в стороне от свары с казачьими взводами, весь день крутился в сумятице людской… Летал на разъезд…
В стороне отНоя седая машинистка быстро печатает протокол митинга:
«Та-та-та-та-та-та-та-та!..»
А что если ночью или на рассвете воскресенья подойдут к Гатчине мятежные эшелоны из Пскова, как о том стращали офицеры?
«Та-та-та-та-та-та-та-та!..»
Так и будет: посекут из пулеметов, а чего доброго – хвостанут из орудий прямо с железнодорожных платформ, займут Гатчину и попрут на Петроград…
Крутятся, крутятся жернова в башке.
Пулеметная дробь стихла, и сразу стало как-то чуждо, не по себе. Поднял голову – старушка ушла, накрыв машинку черным чехлом.
Подумалось: как будет после войны? Сразу ли втянется в тишину, или долго еще будет вспоминать себя с шашкою, свистящею над головой, и с перекосившимся от ярости лицом?
Тоска схлынула, как волна с берега, веки слипаются – сон морит.
В писарскую раза три заглядывал Санька, он не посмел тревожить думающего Ноя, и никого из командиров не пустил к нему:
– Дайте ему дых перевести, леший! Сами, поди, всласть выспались, а мы за двое суток часа три урвали, и то с надрывом от всех переживаний.
Не тревожили…
Голова тяжелеет, не поднять от рук, отерпших на золотом эфесе.
Ной не заметил, как в комнату вошла Селестина и долго смотрела от двери на его огненную голову, потом окликнула:
– Здравствуйте, Ной Васильевич!
Он вздрогнул и быстро поднялся.
– А, Селестина Ивановна! Здравия желаю.
Ладонь Селестины утонула в его руке.
|< Пред. 103 104 105 106 107 След. >|