Страница:
172 из 200
А разве эти казаки такое преступление сделали?
Ной сверкнул глазами:
– Про них нече толковать. Кабы учинили экое злодейство – не стояли бы здесь живыми.
Терехов не дрогнул, только жестче вычертил губы и сузил глаза, Петюхин что-то хотел сказать, но, выслушав ответ председателя начальнику, глубоко вздохнул и вытер тылом ладони пот со лба – пробрало.
– Так вот, казаки, – поднялся Ной. – Подумайте над тем, покель в живых пребываете. Отпусти их, начальник. Пущай метутся из полка обезоруженными! В Оренбурге у вас банды, не качнитесь сдуру к ним – без голов останетесь!
С тем и ушел из тюрьмы Ной со своим ординарцем.
Петюхин призадумался, а Терехов еще пуще раздулся злобою так, что матерков хватило ему до Оренбурга, и к себе в станицу довез – детишек перепугал, а жену-казачку ни за что, ни про что при встрече вздул плетью, чтоб силу мужа почувствовала. Не успев передохнуть после Гатчины, метнулся в банду, зверски истреблял большевиков, за что и произведен был мятежным генералом Дутовым из урядников… в есаулы!
Из кутузки Ной не пошел в штаб, где его поджидали комиссар Свиридов с Подвойским.
Был потом и митинг – горюшко! Никто никого не слушал – сплошной рев и гвалт: домой, домой, живо распускайте!..
А тут еще беда – ни продовольствия для солдат и казаков, ни фуража для коней – склады-то сгорели!..
Тридцать первого января приехал снова из Смольного Николай Ильич Подвойский, чтоб завершить демобилизацию полка.
Самым страшным для Ноя было решение о расстреле лошадей.
|< Пред. 170 171 172 173 174 След. >|