Тингль-Тангль   ::   Платова Виктория

Он делает все ровно так, как делало несколько десятков парней до него, разве чтозаходит в своих притязаниях чуть глубже, чуть дальше. И глаза у него открыты: настолько широко, насколько позволяет узость азиатских век. Васька обнаруживает это случайно, открыв собственные глаза. Так она делала всегда – открывала глаза в самый неподходящий для парня момент. Наблюдать за распаренными, искаженными от страсти, перевернутыми физиономиями в преддверии выброса – одно из самых любимых Васькиных занятий. Такого насмотришься, что никакой комнаты смеха не надо.

Вряд ли Ямакаси вообще закрывал глаза.

И хотя его член проникает в Ваську все глубже, все дальше, и движется все быстрее, – лицо остается спокойным и безмятежным. Ни одна черта не сдвинулась с места, на лбу не проступила испарина, он не закусывает губ, не трясет головой и не дергает кадыком.

Живущий своей жизнью член вовсе не мешает Ямакаси глазеть на Ваську. Нельзя сказать, что он рассматривает Васькино лицо. Как нельзя сказать, что он отслеживает, Васькину реакцию на происходящее или пытается угадать – хорошо Ваське или не очень.

Тут что-то другое.

До сих пор взгляд Ямакаси не казался Ваське обремененным особой мыслью, нет ее и сейчас.

То, что есть:

инородные тела в гнездах век.

Багры, крючья, кузнечные щипцы, щипцы для колки сахара, плоскогубцы, клещи, поддон для ловли креветок, поддон для намывки золотого песка. Все то, что призвано вытаскивать, выбивать, вырывать, просеивать, подтягивать к себе.