JК
Тингль-Тангль :: Платова Виктория
Страница: 261 из 449 – Ему лет сорок пять или около того. Невзрачный мужичонка при пиджаке и галстуке. Запомнить лицо невозможно, я, во всяком случае, не смог. Бывают такие стертые хари, все в них вроде правильно, все на месте – а пролетают мимо кассы.
– Бывают, – подтверждает Васька.
Ведьма обладает точно такими же внешними данными.
– Конечно, потом, когда специально начинаешь всматриваться, проявляются кое-какие особенности.
– Особенности?
– Ну, например, у него аккуратный пробор на голове, и прическа волосок к волоску. А сами волосы – не очень хорошие. Тусклые и какие-то жидковатые. Родинка на щеке. Или, скорее, небольшая бородавка. Глубоко посаженные глаза. Немного скошенный подбородок. В общем, симпатягой его назвать трудно.
– Что же ты тогда к нему подсел?
– Я бы и не подсел. Просто я несколько раз заходил в то кафе, и он всегда был там, сидел за столиком у окна. Это его столик, никто больше за него не садится… Приду – он сидит, собираюсь уходить – он сидит. А однажды случилось так, что он ушел раньше. Тут-то ребята мне все и рассказали. И про то, что он за скульптор, и про его наброски, и про то, как у них откинулись администратор с официанткой. И про то, что все они теперь трясутся и гадают: кто же будет следующим?
Васька так и видит эту картину: в маленькую ничем не примечательную кафешку, затерроризированную инфернальным скульптором-смертью, влетает чудесная, переливающаяся всеми цветами радуги птица Кетцаль.
– Бывают, – подтверждает Васька.
Ведьма обладает точно такими же внешними данными.
– Конечно, потом, когда специально начинаешь всматриваться, проявляются кое-какие особенности.
– Особенности?
– Ну, например, у него аккуратный пробор на голове, и прическа волосок к волоску. А сами волосы – не очень хорошие. Тусклые и какие-то жидковатые. Родинка на щеке. Или, скорее, небольшая бородавка. Глубоко посаженные глаза. Немного скошенный подбородок. В общем, симпатягой его назвать трудно.
– Что же ты тогда к нему подсел?
– Я бы и не подсел. Просто я несколько раз заходил в то кафе, и он всегда был там, сидел за столиком у окна. Это его столик, никто больше за него не садится… Приду – он сидит, собираюсь уходить – он сидит. А однажды случилось так, что он ушел раньше. Тут-то ребята мне все и рассказали. И про то, что он за скульптор, и про его наброски, и про то, как у них откинулись администратор с официанткой. И про то, что все они теперь трясутся и гадают: кто же будет следующим?
Васька так и видит эту картину: в маленькую ничем не примечательную кафешку, затерроризированную инфернальным скульптором-смертью, влетает чудесная, переливающаяся всеми цветами радуги птица Кетцаль.