Минное поле   ::   Годенко Михаил Матвеевич

Наконец, поздоровавшись и помолчав какое-то время, спросил Осетинова довольно равнодушно:

— Как там Ростов понимаешь? — Он произносил слово «понимаешь» без вопросительнойинтонации.

— На месте... Восстанавливается плохо.

Полковник почему-то вдруг оживился, уцепившись за последнее Жорино замечание, стал негодовать, даже бранить кого-то:

— Вот, понимаешь, это же черт знает что! Для всего находим средства, на всякую ерунду тратимся, понимаешь, а чтобы привести в порядок разрушенное — на это у нас нет денег!

Михайло решил: «Строгий начальник. Попадись такому, отдраит до блеска!» Но Михайло ошибался: совсем полковник не грозный, строгость его напускная, под ней он скрывает свое смущение. Алексей Макарович (так зовут Лининого отца) человек мягкий, покладистый и со странностями: о чем бы ни зашел разговор, сводит все к одному заключению:

— Это же черт знает что за безобразие! У нас всегда так...

Жена чуть грубовато прервала мужа:

— Поехал, савраска! Кончай, надоело. Мой руки! — Она, улыбнувшись, обвела взглядом остальных. — Пойдемте, Миша. Девочки, вы с нами? — И оттого, что она так запросто к нему обратилась, Михайлу сделалось хорошо. Он даже восхитился ею: «Молодец, Дарья Степановна. Так их, начальников!»

Овальный стол густо уставлен тарелками, рюмками, фужерами. В центре стола — графин водки с лимонными корочками на дне. Над столом — тяжелая люстра. Она разливала вокруг спокойный свет, пропуская его сквозь крупные хрусталины.

Жора Осетинов чувствовал себя в родной стихии. А Михайло сидел как на иголках.