JК
Мозаичная ловушка :: Габбер Холли
Страница: 132 из 301С другой стороны, она понимала, что по большому счету вряд ли теперь сможет открыть перед Джоди душу, как когда-то. Они разбрелись по жизни слишком далеко.
Январь сменился февралем, февраль уже готовился уйти со сцены, дни удлинились, как вечерние тени, снег побурел и начал походить на некрасивую пористую кожу, а до изнеможения уставшая Саманта ждала прихода весны, собрав в горстку последние крохи надежд на то, что обновление чувств под пробудившимся солнцем еще возможно. Хотя… Вначале она ощущала себя чуть ли не женой (об этом и вспоминать не стоит), потом наложницей, птичкой в клетке, а теперь, в преддверии весны? Кем она стала? Одним из экспонатов его загородного музея наряду с испанской картиной, игрушечным трактором и напольными часами? К экспонатам чувств не испытывают. Все угасало, таяло. Их совместное пребывание в постели в послед–ние недели зимы уже носило характер даже не привычный, а скорее вынужденно-необходимый. И Саманта испытывала от этого боль – но тупую. Все это было выморочено, выморочено, выморочено…
В начале марта размеренно-однообразное течение дней нарушил невероятный визит: около полудня к дому подъехала машина, из которой появился ничуть не изменившийся соломенноволосый Хейден собственной персоной. Он очень вежливо поинтересовался на пороге, можно ли ему войти, а получив утвердительный ответ, просочился в дом, удовлетворенно кивая и слегка потирая руки, словно ему разрешили пройти в операционную, где его на оцинкованном столе уже дожидался пациент.
Январь сменился февралем, февраль уже готовился уйти со сцены, дни удлинились, как вечерние тени, снег побурел и начал походить на некрасивую пористую кожу, а до изнеможения уставшая Саманта ждала прихода весны, собрав в горстку последние крохи надежд на то, что обновление чувств под пробудившимся солнцем еще возможно. Хотя… Вначале она ощущала себя чуть ли не женой (об этом и вспоминать не стоит), потом наложницей, птичкой в клетке, а теперь, в преддверии весны? Кем она стала? Одним из экспонатов его загородного музея наряду с испанской картиной, игрушечным трактором и напольными часами? К экспонатам чувств не испытывают. Все угасало, таяло. Их совместное пребывание в постели в послед–ние недели зимы уже носило характер даже не привычный, а скорее вынужденно-необходимый. И Саманта испытывала от этого боль – но тупую. Все это было выморочено, выморочено, выморочено…
В начале марта размеренно-однообразное течение дней нарушил невероятный визит: около полудня к дому подъехала машина, из которой появился ничуть не изменившийся соломенноволосый Хейден собственной персоной. Он очень вежливо поинтересовался на пороге, можно ли ему войти, а получив утвердительный ответ, просочился в дом, удовлетворенно кивая и слегка потирая руки, словно ему разрешили пройти в операционную, где его на оцинкованном столе уже дожидался пациент.