Не хочу, чтобы он умирал   ::   Олдридж Джеймс

Сэм время от времени вспоминал, что надо быть вежливым, и бросал ей незначащие фразы по-итальянски, но разговаривал главным образом со Скоттом на темуо полуфинальных состязаниях по вольной борьбе в греческом стиле, которые начнутся в два часа дня. Чемпион египетской армии встретится с чемпионом Маккавеев [10] , который как-то раз согнул Сэма пополам.

— Вот так! — показал Сэм, сцепив пальцы и напрягая грудь так, что у него затрещали ребра.

— А когда-то Маккавеи были настоящими революционерами. Теперь же они — партерные борцы, — пожаловалась старая учительница.

— Синьора, ей-богу же это неважно! — сказал Сэм.

— Конечно, Сэм, — примирительно пробормотала тетя Клотильда.

— Я могу быть евреем, — сказал Сэм, словно оправдываясь, слегка обиженным тоном, — но я не сионист. Мы боремся не из-за политических убеждений, синьора!

— Ладно, Сэми, — сказала бледная старенькая учительница, глядя на Скотта и словно извиняясь за то, что они вечно спорят. — Вам этого никогда не понять. Вы этого понять не можете.

— Нет, понимаю, — сказал Сэм. — Вилли Нахум не борется за сионизм!

— Никто его не просит бороться за сионизм. Дело совсем не в этом.

Кассир нарушил сердитое молчание.

— Да она и сама-то не верит в сионизм, — сказал он об учительнице.

— Не верю! Сионизм пытается сделать нас не тем, что мы есть! Зачем евреям ехать в Палестину? Мы принадлежим всему миру. Сэми этого не понимает. Я — сторонница Маккавеев. Маккавеи — вот наши революционеры, они боролись с несправедливостью и угнетением.

— Вилли Нахум — очень хороший парень, синьора, — сказал Сэм.