JК
Никогда никого не забуду. Повесть об Иване Горбачевском :: Рассадин Станислав Борисович
Страница: 147 из 388Они не сбылись, они рухнули, подмяв под себя тех, кто лелеял их и вынашивал, — значит ли это, однако, что и не могли сбыться?
Взглянуть на Европу: как неотвратимо ныне идет единение и возрождение недальних Германии и Италии; как переплавляются в одно целое поврозь пребывавшие и по отдельности мыслившие и чувствовавшие немецкие области, герцогства, княжества, малые королевства; как пьемонтец или неаполитанец начинает числить себя наконец итальянцем, — а с чего, скажите, начиналось это созидание единого национального духа? С карбонарских бунтарств, казавшихся неперебродившим мальчишеством, с романтических клятв «Молодой Италии», больше и страннее того, с «Разбойников» шиллеровских, с Канта, с Лессинга — с того, от чего многодумы-политики едва ли ждали материального результата.
— Горбачевский не мечтатель, — сказал Петр.
С упреком ли сказал? Или, может быть, улыбнулся по-своему, глядя сквозь допрашивающих следователей: дескать, как ты там, хваленая холодная голова? Держись! Бог не выдаст, свинья не съест…
Как бы то ни было: не мечтатель. Так — и быть по сему. А все ж, как поразмыслить, недурной выходил у них союз — у трезвости с мечтательностью. Первая вдохновлялась второю, вторая уже становилась на деловую, на военную ногу — и глядишь…
В декабре 1824 года два подпоручика-славянина, Борисов и Горбачевский, сошлись с глазу на глаз — с тем, дабы решительно преобразовать свое общество. Поспорив, как водится, они согласились навести порядок в делах, сочинить новый устав, подвергнуть членов ответственности за все их действия.
Март 1825-го.
Местечко Черниково в двадцати пяти верстах от Житомира.
В эту самую пору в этом месте удалось наконец собрать многих из новопринятых членов общества, уже не совсем малочисленного. Что пришла пора готовиться к действию, этого не отрицал никто. Согласились и на тех, кто обязан эту готовность объединять: секретарем-казначеем стал — сроком на год — Илья Иванов, искушенный в подобных делах, президентом — Петр Борисов.
Взглянуть на Европу: как неотвратимо ныне идет единение и возрождение недальних Германии и Италии; как переплавляются в одно целое поврозь пребывавшие и по отдельности мыслившие и чувствовавшие немецкие области, герцогства, княжества, малые королевства; как пьемонтец или неаполитанец начинает числить себя наконец итальянцем, — а с чего, скажите, начиналось это созидание единого национального духа? С карбонарских бунтарств, казавшихся неперебродившим мальчишеством, с романтических клятв «Молодой Италии», больше и страннее того, с «Разбойников» шиллеровских, с Канта, с Лессинга — с того, от чего многодумы-политики едва ли ждали материального результата.
— Горбачевский не мечтатель, — сказал Петр.
С упреком ли сказал? Или, может быть, улыбнулся по-своему, глядя сквозь допрашивающих следователей: дескать, как ты там, хваленая холодная голова? Держись! Бог не выдаст, свинья не съест…
Как бы то ни было: не мечтатель. Так — и быть по сему. А все ж, как поразмыслить, недурной выходил у них союз — у трезвости с мечтательностью. Первая вдохновлялась второю, вторая уже становилась на деловую, на военную ногу — и глядишь…
В декабре 1824 года два подпоручика-славянина, Борисов и Горбачевский, сошлись с глазу на глаз — с тем, дабы решительно преобразовать свое общество. Поспорив, как водится, они согласились навести порядок в делах, сочинить новый устав, подвергнуть членов ответственности за все их действия.
Март 1825-го.
Местечко Черниково в двадцати пяти верстах от Житомира.
В эту самую пору в этом месте удалось наконец собрать многих из новопринятых членов общества, уже не совсем малочисленного. Что пришла пора готовиться к действию, этого не отрицал никто. Согласились и на тех, кто обязан эту готовность объединять: секретарем-казначеем стал — сроком на год — Илья Иванов, искушенный в подобных делах, президентом — Петр Борисов.