Никогда никого не забуду. Повесть об Иване Горбачевском   ::   Рассадин Станислав Борисович

Ни одна из сказанных прежде фраз не могла встретить ни малейшего возражения, но последняя…

— Как? Революция, и притом без кровопролития?

Бестужев, словно только и ждал этого, живо и даже, кажется, с удовольствием оборотился к вопрошавшему подпоручику Горбачевскому:

— Вы в том сомневаетесь?

— Признаюсь вам, да, — отвечал Иван Иванович. — И самым серьезным образом. Мнение европейских умов, на которых вы ссылаетесь, без сомнения, весьма лестно для вашей конституции, которой мы, впрочем, не имеем покамест чести знать…

— Как? Да ведь я сам давал вам списывать наиболее важные пункты!

— Согласен, вы давали, а мы списывали, однако же, не более чем пункты.

— Хорошо! Вы очень скоро узнаете ее всю. Я вам обещаю!

— Прекрасно, но воротимся к разговору о кровопролитии. Уверены ли вы в том, что конституцию вашу единодушно оценит и примет простой народ, который, что поделать, еще не столь образован, как философы в Европе? Даже солдаты наши и те приготовлены к мысли о перемене правления далеко не все, и я боюсь…

— Вы боитесь? — Бестужев цепко, как в неосторожно оголившийся в рукопашной бок соперника, впился в последнее словцо.