Никогда никого не забуду. Повесть об Иване Горбачевском   ::   Рассадин Станислав Борисович

Тот, как всегда, пришел поутру с муравленой чашей воды, назначенной для затруднительного арестантского умывания, и, по предписанию всегда молчаливый, вдруг обратился тихонько к своему поднадзорному:

— Гляньте на себя, ваше высокоблагородие! На что вы похожи стали? Видать, скучно вам, так вы книг попросили бы, что ли…

— А разве можно?

— Отчего же? Другие читают, почему ж вам не можно?

— Ты говоришь, другие? А кто они? То есть кто именно подле меня сидит?

— Бестужев… — солдат едва прошелестел губами.

Николай! Брат!

— Ну, а далее?

— Там Одоевскнй-князь… Рылеев…

— Скажи, ты не возьмешься снести записку к брату?

— Оно, пожалуй, можно… Только нас за то сквозь строй гоняют…

— Понимаешь ли ты, Иван, — рассказывал после Бестужев, — я, когда он мне это сказал, чуть на колени не упал перед ним…

— А записку-то отдал?

— Как можно! — Мишель вскинулся с таким негодованием, будто Горбачевский предлагал ему нечто постыдное. — Разумеется, нет! Спросил только: «Как хоть зовут тебя?» А он: «На что вам, ваше высокоблагородие? Я человек мертвый!..» То есть хотел он сказать…

— Что ты мне объясняешь, будто я в Петропавловской не был? Мертвый — стало быть, за крепостные ворота не пускают…

— Если бы так! Даже и в самую крепость нет ему ходу из равелина… Так вот, — продолжал Бестужев, поуспокоившись. — Я сразу вспомнил моего солдата, когда читал в каторге мемуары Сильвио Пеллико… Не пришлось читать? Напрасно!..