Номер Один, или В садах других возможностей   ::   Петрушевская Людмила

И тут из дальней комнаты раздался довольно сильный, какой-то неживой удар, как будто что-то неподвижное рухнуло. Потом глухой, длинный стон. Потом молчание - и тихий, безнадежный детский плач, все кончено. Это плакал наш Алешенька! Маленький калека упал с кровати!

- Папа,- плакал, захлебываясь, Алешенька,- папа, папочка. Я упав...

Все нутро рванулось в ту комнату. Да отвяжись ты, падла! Поднять, обнять, утереть слезки, не плачь, папа тут. Отстань! Отпустил ее волосы. Все!

Снизу раздался ее неожиданно громкий, хриплый голос:

- Алеша? Ты что?

Цепкие плети, державшие как спрут его ноги, отпали.

Жена из-под его ног на четвереньках поползла в сторону двери. Кровь на полу.

Отодвинулся, застегнулся.

Шатаясь, встала и пошла, трогая пальцами, очень осторожно, волосы и утирая лицо. Руки ее в крови. Мое колено мокрое от крови. Укусила, что ли? Больно же колено!

А, это ее кровь.

Она ушла в ванну. Он привел себя в порядок и, скрываясь, выглянул из-за притолоки.

Там, на пороге дальней комнатки, стоял на четвереньках его сын. Он дрожал. Он даже переставил руку культяпочкой и попытался подвинуться еще на шаг. Один мизинец отставлен. Единственный, который шевелится. Голова опущена. Подвинулся, трясясь. Пополз!

Жена из ванной говорила громко и хрипло:

- Ну молодец, Алешенька! Ну давай, иди! Иди ко мне.

А парень, как заведенный, твердил "папа".