Печора   ::   Азаров Юрий Петрович

На следующий день я снова оказался на Толином пороге. Мне открыли. За столом сидели Абрикосов Гера, лейтенант в штатском, Россомаха и Герин приятель, Кашкадамов, тоже в штатском, и еще один незнакомый мне офицер-вохровец.

Здесь не было ни витых ложечек, ни абажура: лампочка болталась на скрученном проводе, стол был устлан газетами, закуска нарезана небрежно, хлеб наломан кусками. Спорили.

– Никаких талантов, – настаивал Гера. – Из каждого можно сделать и артиста, и писателя, и художника.

– И из тебя? – спросил Кашкадамов.

– И из меня, – сказал Гера. У Геры лицо хотя и без особых примет, но все в нем крепко сбито: подбородок ладный, губы крупные, глаза большие, пристальные, шея атлетическая, движения упругие.

– А от чего же все зависит?

– А от того, кому как повезет, – ответил Гера.

– Что же, и Шаляпина из каждого можно сделать? – вмешался я в спор.

– Шаляпина, может быть, не из каждого, – ответил Гера, – но петь может каждый, если тренировать хорошо. Незаменимых людей нет. Я видел многих знаменитостей – литераторов, актеров, художников, которые вынуждены были оставить свою работу. Бог ты мой, думал я, неужели эти люди что-то когда-то создавали? Понимаете, по человеческим качествам они, эти бывшие таланты, уступали даже уголовникам.

– А что у вас в Каджероме произошло? – спросил я.

– Не болтай, – ответил Гера, Он встал и направился на кухню, где шипела на сковороде оленина.

– А что в Каджероме? – спросил Россомаха.