Печора   ::   Азаров Юрий Петрович

Отец при всей своей прямолинейности и жестокости куда справедливеё и человечнеё.

– Ты не имеёшь права так говорить о родителях, – сказал я строго. – Твоя мать прекрасная женщина. Она любит тебя. Ты должна любить маму.

– Опять обязанности. Я всегда буду любить своих родителей. Но надо хоть один раз, как вы говорили, соотнести все с высшими ценностями.

– Суд над родителями?

– Я никого не собираюсь осуждать. Я хочу понять жизнь моего отца, моей матери. Для чего, собственно, мы изучаем всех этих Аввакумов, Морозовых, мадонн, Пушкиных, Достоевских? Разве не для того, чтобы понять самих себя?

– Это очень опасные параллели. Нельзя напрямую соединять исторические судьбы с реальными событиями сегодняшнего дня.

– Я и не соединяю. Меня интересуют поступки моего отца и моей мамы. Я люблю папу, но он был поставлен в такие условия, когда надо было, по-моему, поступать против совести. Он добивал и мучил – вот что я поняла.

И Света заплакала. Я сидел растерянный, не зная, что делать.

– Папа – человек долга, вот как я объясняю его жизнь. Он верил, что так надо поступать. Он всегда выполнял долг.

– Что же тебя мучит? – говорю я.

– Мучит? Нет, уже не мучит! Тут другое. Иннокентий сам ведь тоже никого не сжигал. Его подводили к тому, чтобы он давал согласие на казнь. А есть еще другая категория людей – это та, с чьего ведома творится зло.

– Ты о ком?

– О моей маме. Я ведь долго молчала, когда заговаривали о той женщине в розовой шали, которая покончила с собой.