JК
Покуда я тебя не обрету :: Ирвинг Джон
Страница: 184 из 1221— А ты, Джек, смотри не теряй ног, их у человека всего две! Ты уж мне поверь — передвигаться на двух ногах куда удобнее!
А потом они шли на Зеедейк прощаться с Тату-Тео и Робби де Витом. Робби захотел, чтобы Алиса сделала ему татуировку.
— Ладно, идет, только не очередное разбитое сердце, мне сердца уже осточертели, что целые, что разбитые.
Робби согласился на ее автограф у себя на правом плече; изящество букв произвело на Радемакера такое впечатление, что он не отстал от Алисы, пока она не вывела свою подпись и у него на теле — на левом предплечье. Радемакер сказал, что это место он берег для чего-нибудь особенного. Буквы шли от локтевого сгиба до запястья, а поскольку Тео носил часы, то отныне всякий раз, когда он смотрел, сколько времени, перед его глазами оказывалась "Дочурка Алиса".
— Ну, что скажешь, Джек, может, еще послушаем Дер Циммермана? — спросил Тео. Как всегда, "дер" вместо "ден", ведь Тео не знал немецкого — впрочем, Джек тоже, во всяком случае тогда.
Джек снял с полки какую-то пластинку Дилана и поставил ее. Робби де Вит сразу же стал подпевать, но Алиса не любила эту песню, так что пели только Боб да Робби, а Алиса работала.
— На рассвете встань и окно открой, — пели Боб и Робби. — Погляди мне вслед и помаши рукой. — В этот момент Алиса выводила букву "А". — Я ухожу, и пусть ты тому виной, — лезли в душу Боб и Робби, — я не в обиде, все путем.
Это была, конечно, полная чушь, и насчет обиды, и насчет "все путем", но Алиса не повела бровью и не сняла ногу с педали.
А потом они шли на Зеедейк прощаться с Тату-Тео и Робби де Витом. Робби захотел, чтобы Алиса сделала ему татуировку.
— Ладно, идет, только не очередное разбитое сердце, мне сердца уже осточертели, что целые, что разбитые.
Робби согласился на ее автограф у себя на правом плече; изящество букв произвело на Радемакера такое впечатление, что он не отстал от Алисы, пока она не вывела свою подпись и у него на теле — на левом предплечье. Радемакер сказал, что это место он берег для чего-нибудь особенного. Буквы шли от локтевого сгиба до запястья, а поскольку Тео носил часы, то отныне всякий раз, когда он смотрел, сколько времени, перед его глазами оказывалась "Дочурка Алиса".
— Ну, что скажешь, Джек, может, еще послушаем Дер Циммермана? — спросил Тео. Как всегда, "дер" вместо "ден", ведь Тео не знал немецкого — впрочем, Джек тоже, во всяком случае тогда.
Джек снял с полки какую-то пластинку Дилана и поставил ее. Робби де Вит сразу же стал подпевать, но Алиса не любила эту песню, так что пели только Боб да Робби, а Алиса работала.
— На рассвете встань и окно открой, — пели Боб и Робби. — Погляди мне вслед и помаши рукой. — В этот момент Алиса выводила букву "А". — Я ухожу, и пусть ты тому виной, — лезли в душу Боб и Робби, — я не в обиде, все путем.
Это была, конечно, полная чушь, и насчет обиды, и насчет "все путем", но Алиса не повела бровью и не сняла ногу с педали.