Порфира и олива   ::   Синуэ Жильбер

Свойственным ей порывистым движением Марсия откинула назад соскользнувшую ей на плечо волну черных волос:

— В самом деле, Цезарь, это было нечто такое, чего я еще не умею... Господин Карпофор, — она обернулась хозяину дома, — ты соблаговолишь позволить твоим танцовщицам обучить меня их искусству?

Оба сотрапезника одновременно просияли. Коммод закричал:

— Видишь теперь, Карпофор, за что я так ее люблю? Как говаривал мой отец, что такое красота без очарования? Самая совершенная статуя, если скульптор не вложил в нее частицу своей души, стоит не больше, чем кусок холодного мрамора.

Молодой император порывисто склонился к своей спутнице и прильнул губами к ее надушенному амброй плечу у основания тонко вылепленной шеи.

— Ты моя статуя, — пробормотал он вполголоса, но страстно. — Моя живая статуя, моя прекрасная амазонка...

Грациозным движением Марсия запустила пальцы в курчавые волосы своего любовника, пригладила его позолоченную бороду и только потом нежным голосом заявила:

— Цезарь, я есть хочу.

— Виноват, моя царевна, моя Омфала, — воскликнул Коммод, словно пробуждаясь ото сна. — Я веду себя непростительно.

Затем, обращаясь к хозяину, сказал:

— Друг, твои танцовщицы нас очаровали. Какой же сюрприз ты приготовил нам в качестве главного угощения?

Карпофор, изобразив блаженную улыбку, хлопнул в ладоши:

— Второе блюдо!

Тотчас послышался звук рога. Все обернулись к двери, из-за которой уже доносился приближающийся топот множества ног.