Порфира и олива   ::   Синуэ Жильбер

Отталкиваясь от этого импровизированного комментария, Коммод тотчас пустился в рассуждения, из коих явствовало, что мнение большинства, дескать, представляется ему недостаточно беспристрастным, оно во многом продиктовано личными предубеждениями, что лишает возможности рассматривать его всерьез. И поспешил со смехом прибавить, что весьма этому рад, ибо тем самым он освобожден от обязанности произнести приговор Риму.

Такое заключение было встречено безмолвием, по-видимому, не слишком одобрительным. Карпофор, встревожившись, оглянулся на Клеандра. Его беспокойство возросло, когда он обнаружил, что главный оппонент префекта преторских когорт куда-то исчез. Было ли это реакцией на обиду, которую он только что претерпел? Нет. Такое было бы немыслимо. Приближенный императора, к тому же самый доверенный сановник, не взбунтуется из-за такого пустяка... Тем паче, что в последнее время расположение властителя все больше склонялось в его сторону. Из задумчивости всадника вывел голос Марсии:

— Да ты прямо мыслитель, Карпофор. Я уж подумала, не от тебя ли твоя дочь унаследовала свое умение поддерживать столь утонченные диспуты?

— Нет... то есть... гм... возможно, — страдая, выдавил из себя Карпофор, в то же время чувствуя, что молодая женщина сейчас подстроит ему какую-то каверзу.

— Так, может быть, ты хотел бы теперь поставить новый вопрос по твоему выбору? — проронила она, деликатно выпрастывая устрицу из раковины.

Несчастный ростовщик стал безнадежно рыться в памяти, проклиная себя за то, что так никогда и не полюбопытствовал прочесть книгу Плутарха из Херонеи: его «Застольные беседы» были написаны именно для того, чтобы избавить читателя от затруднений подобного рода.