Последний бой   ::   Федоров Павел Ильич

От желтого ствола крупной сосны отделился «дядек» в сером сермяжном, подпоясанном веревкой пиджаке, в армейском треухе и с надетым на шею конским хомутом. Смущенное узкое лицо с острой иконописной бородкой.

Дядька был мирный. Оружие пришлось убрать. Мы поздоровались. Я спросил его, что он тут делает и зачем повесил на шею хомут.

— Да гетаже сбрую подобрау. Брычка покинута и увсяка гетаже сбруя валяца.

— Это ты, значит, бричку выкатил? — спросил Терентий, подняв оглоблю, ласково погладил ее и бережно опустил на землю.

— Да як же! Дома кругом пусто, холера его возьметь, того германца, а жить-то надо. Ведаю, селяне косы зачнут купляц.

Дядька достал вместительный кисет с табаком, полоску газеты примерять начал для цигарки.

— Как тебя зовут? — Я с вожделением смотрел на его туго набитый самосадом кисет.

— Герасим. По фамилии Кулик.— Он подал нам клочок газеты. Тут же все потянулись за табаком. Закурили, и головы наши закружились в сладком опьянении. Спросили о противнике.

— В Бовках и Дабуже нет. В Трилесино трохи есть, в Хочинках...

— Хочешь, Герасим, иметь коня? — спросил я.

— Какой же селянин не захочет коняки? Пока ату брычку ведаю тащить на сваих плячах...

— Ладно. Мы дадим тебе коня,— сказал я.

— А где вы его возьмете?

— Найдем. Пошли! — крикнул Артем.

— Мы тебе коняку, а ты отдашь нам весь свой табак,— проговорил Шкутков.

— Яще принесу! Есь ен на огороде! Чаго там...— растерянно бормотал обрадованный Герасим, не веря, что мы ведем его, чтобы подарить лошадь — мечту каждого крестьянина.