Последний взгляд   ::   Олдридж Джеймс

Скоттнаправился к шалашу, который я давно заприметил под горкой.

— Скотт, милый, неужели вы все это выбросите, — крикнула Бо ему вдогонку. — Жалко ужасно.

— Когда остаются дурные воспоминания — тоже жалко ужасно, — кинул Скотт через плечо. — А у нас останутся одни дурные воспоминания, если мы будем хранить эту дрянь.

— Останови ты его, — сказала Бо.

— Нет, пускай, — сказал Хемингуэй спокойно. — Сейчас с ним лучше не связываться.

Я тоже так подумал, и мы смотрели на Скотта, как он, шатаясь, заковылял под горку со своим узлом. Упал, поднялся, снова упал, встал, добрался до шалаша. Там он опустился на колени, поаккуратней, потуже увязал узел. Потом пихнул его в шалаш и старательно засыпал листьями. Не вставая с колен, подправил холмик из листьев, а потом присел на корточки, созерцая свежую могилу.

— Молится он там, что ли, — сказала Бо.

Но Скотт, наверно, просто сидел там, стараясь похоронить жут кую свою никчемность, которая вдруг ни с того ни с сего одолевала его и отравляла ему радости, дружбу, любовь, пикники, минуты восторга и часы простой благопристойности. Я и раньше уже видел, как он боролся с низостью в себе, и никогда мне не было его так жалко, как тогда, когда он спохватывался, каялся, терзался.

— Бедненький Скотт, — сказала Бо. — Вот уж кому нужен духовный отец.

Она пошла за деревья выручать шляпу Скотта, а Хемингуэй вырыл последние бутылки и теперь смотрел, как Скотт бредет к нему.