JК
Потоп. Том 1 :: Сенкевич Генрик
Страница: 863 из 865 — Матерь божия, спаси его и помилуй!
Через минуту они подошли к пролому в стене, где Чарнецкий оставил Кмицица, но того и след простыл.
— Ушел! — удивился ксендз Кордецкий.
— Ушел! — повторил Чарнецкий.
— Ах, изменник! — с сожалением сказал приор. — А я хотел надеть ему ладанку на шею…
Они оба умолкли; тишина царила кругом, ночь была такая темная, что никто не стрелял. Внезапно Чарнецкий с живостью прошептал:
— Клянусь богом, он даже не старается идти потише! Слышишь шаги, преподобный отче? Снег хрустит!
— Пресвятая дева, храни же раба своего! — произнес приор.
Некоторое время они прислушивались, пока быстрые шаги и скрип снега под ногою не смолкли совсем.
— Знаешь, преподобный отче, — зашептал Чарнецкий, — иногда мне сдается, что ждет его удача, и я совсем за него не боюсь. Нет, каков шельмец, — пошел себе, как в корчму горелки выпить! Что за удаль! Либо голову ему прежде времени сложить, либо гетманом быть. Гм… кабы не знал я, что служит он деве Марии, подумал бы, что сам… Дай бог ему счастья, дай бог, потому другого такого молодца не сыщешь во всей Речи Посполитой!
— Темень-то, темень какая! — промолвил ксендз Кордецкий. — А шведы с той вашей ночной вылазки стали очень осторожны. Оглянуться не успеет, как напорется на целую кучу их…
— Не думаю! Пехота стоит на страже, я знаю, и зорко стережет, но ведь стоит она не перед шанцами, не перед жерлами собственных пушек, а на самих шанцах.
Через минуту они подошли к пролому в стене, где Чарнецкий оставил Кмицица, но того и след простыл.
— Ушел! — удивился ксендз Кордецкий.
— Ушел! — повторил Чарнецкий.
— Ах, изменник! — с сожалением сказал приор. — А я хотел надеть ему ладанку на шею…
Они оба умолкли; тишина царила кругом, ночь была такая темная, что никто не стрелял. Внезапно Чарнецкий с живостью прошептал:
— Клянусь богом, он даже не старается идти потише! Слышишь шаги, преподобный отче? Снег хрустит!
— Пресвятая дева, храни же раба своего! — произнес приор.
Некоторое время они прислушивались, пока быстрые шаги и скрип снега под ногою не смолкли совсем.
— Знаешь, преподобный отче, — зашептал Чарнецкий, — иногда мне сдается, что ждет его удача, и я совсем за него не боюсь. Нет, каков шельмец, — пошел себе, как в корчму горелки выпить! Что за удаль! Либо голову ему прежде времени сложить, либо гетманом быть. Гм… кабы не знал я, что служит он деве Марии, подумал бы, что сам… Дай бог ему счастья, дай бог, потому другого такого молодца не сыщешь во всей Речи Посполитой!
— Темень-то, темень какая! — промолвил ксендз Кордецкий. — А шведы с той вашей ночной вылазки стали очень осторожны. Оглянуться не успеет, как напорется на целую кучу их…
— Не думаю! Пехота стоит на страже, я знаю, и зорко стережет, но ведь стоит она не перед шанцами, не перед жерлами собственных пушек, а на самих шанцах.