JК
Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари) (Том 2) :: Сикибу Мурасаки
Страница: 371 из 467Мать пыталась образумить ее, говоря:
- Ты разрываешь мое сердце!
Но девочка не отвечала и, затаив дыхание, прислушивалась - не едет ли отец? Но, увы, было уже совсем поздно, разве мог он вернуться в такой час? При мысли, что теперь кто-то другой будет сидеть у ее любимого столба в восточной части покоев, девочка пришла в такое отчаяние, что, достав листок темно-коричневой бумаги, написала на нем несколько слов, затем, вложив листок в трещину на столбе, приколола краешек шпилькой:
"Пусть сегодня должна
Этот дом я навеки покинуть,
Ты меня не забудь,
Мне всегда служивший опорой,
Милый мой кипарисовый столб..."
Слезы заструились по ее щекам, едва она начала писать.
- Пора! - торопила ее госпожа Северных покоев.
Даже если о нас
Вспоминать станет с тоскою
Кипарисовый столб,
В этом доме теперь ничто
Нас не удержит.
Прислуживающие госпоже дамы тоже приуныли, ибо каждая имела свои причины для печали. Всхлипывая, смотрели они на сад и думали о том, что отныне им будет недоставать даже этих цветов и деревьев, которых прежде они не замечали.
Госпожа Моку прислуживала в покоях Удайсё, а потому оставалась в доме, и госпожа Тюдзё сказала:
- Даже этот ничтожный
Ручей, по камням бегущий,
Останется здесь,
А та, что хранила покой этих стен,
Покидает свое жилище...
Думали ли мы, что так расстанемся?
- Ах, но что из того?
Ручей, по камням бегущий,
Покроется льдом.
И вряд ли кто-нибудь сможет
В нем свое отраженье увидеть.
О да... - ответила Моку и заплакала.
Кареты вывели со двора, и госпожа долго оглядывалась на дом, не чая увидеть его снова. Печальный взор ее ловил верхушки деревьев в саду, пока и они "не скрылись из виду". И вовсе не потому, что "ты здесь живешь..." (253). Слишком тяжело было ей расставаться с домом, в котором прожила она столько лет.
Встреча в отчем доме была печальна.
- Ты разрываешь мое сердце!
Но девочка не отвечала и, затаив дыхание, прислушивалась - не едет ли отец? Но, увы, было уже совсем поздно, разве мог он вернуться в такой час? При мысли, что теперь кто-то другой будет сидеть у ее любимого столба в восточной части покоев, девочка пришла в такое отчаяние, что, достав листок темно-коричневой бумаги, написала на нем несколько слов, затем, вложив листок в трещину на столбе, приколола краешек шпилькой:
"Пусть сегодня должна
Этот дом я навеки покинуть,
Ты меня не забудь,
Мне всегда служивший опорой,
Милый мой кипарисовый столб..."
Слезы заструились по ее щекам, едва она начала писать.
- Пора! - торопила ее госпожа Северных покоев.
Даже если о нас
Вспоминать станет с тоскою
Кипарисовый столб,
В этом доме теперь ничто
Нас не удержит.
Прислуживающие госпоже дамы тоже приуныли, ибо каждая имела свои причины для печали. Всхлипывая, смотрели они на сад и думали о том, что отныне им будет недоставать даже этих цветов и деревьев, которых прежде они не замечали.
Госпожа Моку прислуживала в покоях Удайсё, а потому оставалась в доме, и госпожа Тюдзё сказала:
- Даже этот ничтожный
Ручей, по камням бегущий,
Останется здесь,
А та, что хранила покой этих стен,
Покидает свое жилище...
Думали ли мы, что так расстанемся?
- Ах, но что из того?
Ручей, по камням бегущий,
Покроется льдом.
И вряд ли кто-нибудь сможет
В нем свое отраженье увидеть.
О да... - ответила Моку и заплакала.
Кареты вывели со двора, и госпожа долго оглядывалась на дом, не чая увидеть его снова. Печальный взор ее ловил верхушки деревьев в саду, пока и они "не скрылись из виду". И вовсе не потому, что "ты здесь живешь..." (253). Слишком тяжело было ей расставаться с домом, в котором прожила она столько лет.
Встреча в отчем доме была печальна.