Повесть о Воронихине   ::   Коничев Константин Иванович

Поздней осенью лед сковывал северные реки, и тогда привольному бурлачеству наступал конец. С небольшим заработком возвращался к себе в деревню Самсон. В зимнюю пору не сидел он сложа руки. Сапоги шил, веретена вытачивал, делал колеса для водяных мельниц и, казалось, любая работа ему под силу и не была в разладе с умением. Потом он отправился с архангельскими зверобоями на далекий Грумант (Шпицберген) добывать морского зверя, моржа и тюленя, песца и белого медведя и даже китов. Уходили зверобои на целый год, а иногда нужда и несчастные случаи заставляли их зимовать на Груманте и несколько лет подряд. Много невзгод и тяжестей на этом пути пришлось испытать и перенести Самсону Суханову. Одна полярная четырехмесячная ночь по тем временам и условиям требовала от них нечеловеческих усилий и выносливости. О том, что собою представлял Грумант, сохранилось предание в песне архангельских зверобоев:

…Грумант угрюмый, прости!

На родину нас отпусти.

На тебе жить так страшно,

Бойся смерти всечастно.

Рвы на буграх, косогорах,

Лютые звери там в норах,

Снеги не сходят долой.

Грумант! Ты вечно седой!..

Наконец приходил тот день, когда на судно погружалась вся добыча небольшой зверобойной артели, и, пользуясь разводьем, кратковременным исчезновением айсбергов и попутным ветром, промышленники отчаливали от угрюмых берегов страшного Груманта, и песня в их устах звучала веселей и радостней.