Страница:
88 из 100
Я воображал, как она с нехорошим болезненным лицом, беременная, сильно затянутая, стоит около игорного стола в толпе кокоток, выживших из ума старух, которые жмутся у золота, как мухи у меда, вспоминал, что она уезжала в Монте-Карло почему-то тайно от меня...
- Я не верю вам, - сказал я однажды. - Вы не поедете туда.
- Не волнуйтесь. Много я не могу проиграть.
- Дело не в проигрыше, - сказал я с досадой.
Разве вам не приходило на мысль, когда вы там играли, что блеск золота, все эти женщины, старые и молодые, крупье, вся обстановка, что все это -подлая, гнусная насмешка над трудом рабочего, над кровавым потом?
- Если не играть, то что же тут делать? -спросила она. - И труд рабочего, и кровавый пот -это красноречие вы отложите до другого раза, а теперь, раз вы начали, то позвольте мне продолжать; позвольте мне поставить ребром вопрос: что мне тут делать и что я буду делать?
- Что делать? - сказал я, пожав плечами. - На этот вопрос нельзя ответить сразу.
- Я прошу ответа по совести, Владимир Иваныч,
- сказала она, и лицо ее стало сердитым. - Раз я решилась задать вам этот вопрос, то не для того, чтобы слышать общие фразы. Я вас спрашиваю, -продолжала она, стуча ладонью по столу, как бы отбивая такт, - что я должна здесь делать? И не только здесь, в Ницце, но вообще?
Я молчал и смотрел в окно на море. Сердце у меня страшно забилось.
- Владимир Иваныч, - сказала она тихо и прерывисто дыша; ей тяжело было говорить.
Владимир Иваныч, если вы сами не верите в дело, если вы уже не думаете вернуться к нему, то зачем...
|< Пред. 86 87 88 89 90 След. >|