Симеон Гордый   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Яков Хотов сердито ворочался в темноте, матерился.

— Не успишь от их!

Онцифор посоветовал лениво:

— Думай помене об ём, комар и сам сгинет…

— Словно как к Нову Городу липнут! — отозвался Хотов, вздыхая. — То датски немчи, то орденьски, то свея, то литва, то московици!

— А мы, — возразил Онцифор, — об этом только и мыслим, кому поддатисе, Литве али Москве! А про своих, про новогородчев, и думы нет! Мне коли бают: «Хто тоби люб больши, Ольгирд али князь Семен?» — отвецяю: «Дурни! Господин Великий Новгород мене люб паче всих!» А у нас, гляди, теснота во гради! Кому воли хотца — на Волгу али на Каму подавайсе али на пожарах хоромы разбивать!

— Дак ты за ентих, за шильников? — снедовольничал Яков.

— Не за ентих и не за тех! Пойми! — вскипел Онцифор. — Сила есь! Куды направить ее? Кому направлять?! Вота где скорбь наша! Бояре мы?! А водим цернь ратью друг на друга, конечь на конечь, Торговый пол на Софийску сторону! Тута и надобен нам то Ольгирд, то великий князь, сами за ся решить ницего не можем дак!

— Ну а… Кого ты-то предлагашь в посадники?

— Кого ни предложи, иныи не стерпят!

— То-то.

— То, да не то… Дума у меня есь одна! Ночами не сплю! А совокупить ежели? Обчий совет посадничь, ото всех концей? Цтоб в кажном конци посадник и печать своя, а надо всеми — степенной.