Симеон Гордый   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

 — Недостоин есмь поклона твоего и несвершен годами пред тобою! Встань, владыко! Приду я, и придет другой, и не изгибнет русская земля, и не престанет свет! Встань, владыко, достоит мне лежать ниц пред тобою!

И когда Алексий поднялся, смущенный, Сергий сам легко опустился на колена пред ним, коснувшись грубою скуфьею церковного пола. И тотчас поднялся с колен, улыбаясь. И опять стало просто. И все было сказано, на что не хватило слов.

— Князь жаждает утешения? — спросил Сергий.

— Он хочет чуда! — возразил Алексий.

— Чудо исходит от Господа, но не по просьбе людей!

— Ведаю. Пото и позвал тебя.

— Опять реку, владыко, недостоин есмь! Я могу помолить вышнего, как и всякий другой инок на месте моем.

— Только этого и хотят от тебя, Сергий! — Помедлив, Алексий добавил тихо: — Изреки ему что-нибудь, ты возможешь… Дай князю покой!

— Скажи, — перевел речь на другое Алексий, — не мыслишь ли ты, что киновийная жизнь не крепка без общежительного устава студитского, заброшенного ныне на Руси?

— Мыслю, владыко! — отмолвил Сергий. — Но не возмог един убедить братию в том.

— Коея помочь надобна обители от меня?

— Все у нас есть, владыко, а лишнее не надобно иноку!

— Я ждал этого ответа, Сергий, и все-таки… Быть может, книги, свечи, утварь церковная?

— Егда не хватает свечей, горит лучина. А книги, потребные к исправлению церковному, у нас есть.