Слово безумца в свою защиту   ::   Стриндберг Август Юхан

Какое отсутствие деликатности, какая пропасть дурного вкуса, какое безразличие к моей чести! Уж не специально ли она все так устроила, чтобы выставить меня в дурном свете в глазах общества? Уж не попал ли я в западню к настоящей мегере?

Я не умел защищаться от ее дьявольской логики и всецело доверился ей, надеясь, что ее изысканное воспитание поможет нам обойти все рифы в тех сложных обстоятельствах, в которых мое образование не могло мне подсказать правильного поведения. У нее и в самом деле был готов ответ на все случаи жизни. Барон, уверяла она, никогда ничего не покупал для дома. Все там принадлежало ей, решительно все. И поскольку барон в свое время жил в квартире, где стояла мебель моей жены, я вполне могу, не испытывая при этом никаких сомнений и неловкости, сохранить в своем доме те вещи, которые принадлежат моей собственной жене.

Эта ее фраза, что барон пользовался вещами моей жены, доставила мне большое удовлетворение, и когда картины, которые висели на стенах моей гостиной, стали доказательством идеального характера наших отношений, выражением высокого доверия, я их уже не посмел тронуть и – о святая наивность! – считал себя обязанным сообщать всем посетителям имя автора этих пейзажей.

Если бы я знал тогда, что именно я, простолюдин, был носителем врожденного такта и инстинктивного хорошего вкуса, с которыми нередко сталкиваешься и в низших классах и которые часто отсутствуют у светских людей, хотя они и умеют покрыть лаком грубость своей души!

Если бы я знал тогда, какого рода женщине я вверил свою судьбу, но я же этого не знал!

Оправившись после родов, Мария выразила желание немножко рассеяться, поскольку она устала от домашнего заточения. И она стала ходить в театры, чтобы, как она говорила, учиться, и посещать всевозможные праздники, в то время как я сидел дома и работал.