Спутники   ::   Панова Вера Федоровна

- Какой-то нетакой, а?

- Легкомыслие на лице написано, - процедила Юлия Дмитриевна.

- Да, да, да, легкомыслие, да... Хорошо! - сказал доктор, начальственно кивнув головой. - Я подумаю над этим вопросом.

И он сказал Данилову:

- Как бы в аптеку поставить другую санитарку, а?

- А что? - спросил Данилов. - Не справится, думаете?

- Да, не справится. Мы с сестрой присмотрелись - не справится, знаете. Легкость, легкость. Туда надо посолиднее.

Данилов перечить не стал: медицине в таком деле виднее. В вагон-аптеку поставили Клаву Мухину, а Лену перевели в кригеровский вагон.

Она ходила по вагону и без конца приводила его в порядок. То и дело ложилась пыль на оконные стекла, на лакированные полочки. Лена была немножко обижена, что ее удалили из аптеки. Конечно, это дело рук краснокожего черта - перевязочной сестры. Вот урод так уж урод, ничего не скажешь. Наверно, ее никто никогда не любил. Так ей и надо. За что она взъелась на нее, Лену? Вот назло же ведьме вагон Лены будет чище всех. И она ходила целый день с ведром и тряпкой, протирала стекла газетной бумагой, как делала Катина мама, перетряхивала одеяла... Мухи, мухи, откуда они берутся! Ни еды, ни духа человечьего еще нет в вагоне, а вон пролетела одна, за нею другая... Лена кралась за мухами. Одну поймала, а другая спряталась куда-то, Лена ее не нашла. Клава сделала из бинтов абажуры на лампочки. Абажуры были густо разукрашены фестонами. Лена завидовала: она не умела делать фестоны.