JК
Старшина :: Кунин Владимир Владимирович
Страница: 46 из 69»
Кацуба рывком приподнялся в постели, притиснул Наташину голову своими огромными ручищами и зашептал в самое ухо:
– Замолчи,замолчи, замолчи, замолчи!..
– Прости меня, – сказала Наталья.
Но он уже целовал ее лицо, руки, шею, глаза, рот. Его трясло как в лихорадке, он что-то бессвязно шептал ей, потом вдруг стиснул зубы, зажмурил глаза, еще сильнее прижал к себе эту внезапно ставшую ему родной одинокую женщину...
* * *
Перед самым подъемом Кацуба переступил порог эскадрильи.
Уже светало. Дневальный курсант Чеботарь сидел без пилотки, с расстегнутым воротничком у тумбочки с телефоном. Валялись какие-то бумажки на тумбочке. Чеботарь сидел, опустив голову на руки, и покачивался всем телом, тихонько постанывая, словно от зубной боли. Он даже прихода Кацубы не заметил.
Кацуба почувствовал недоброе, тронул Чеботаря за плечо.
Чеботарь поднял глаза на Кацубу и медленно встал с табуретки. Он не застегнул гимнастерку, не надел пилотку. Он стоял, прислонившись к тумбочке, и какая-то бумажка дрожала у него в руках...
– Что случилось, Чеботарь?
Чеботарь тупо смотрел на Кацубу.
– Что там у вас такое? – Кацуба взял бумажку из неживых рук Чеботаря, пробежал глазами типографский текст с вписанными чернилами словами.
– Батьку убили... – хриплым шепотом произнес Чеботарь.
– Сядь, Чеботарь. Сядь... – растерянно сказал Кацуба, все еще держа похоронку в руках.
– Батьку убили, – почти беззвучно повторил Чеботарь. Голова у него затряслась, и он привалился к стене. – Убили! – Потрясенный Чеботарь впервые посмотрел на Кацубу.
Кацуба рывком приподнялся в постели, притиснул Наташину голову своими огромными ручищами и зашептал в самое ухо:
– Замолчи,замолчи, замолчи, замолчи!..
– Прости меня, – сказала Наталья.
Но он уже целовал ее лицо, руки, шею, глаза, рот. Его трясло как в лихорадке, он что-то бессвязно шептал ей, потом вдруг стиснул зубы, зажмурил глаза, еще сильнее прижал к себе эту внезапно ставшую ему родной одинокую женщину...
* * *
Перед самым подъемом Кацуба переступил порог эскадрильи.
Уже светало. Дневальный курсант Чеботарь сидел без пилотки, с расстегнутым воротничком у тумбочки с телефоном. Валялись какие-то бумажки на тумбочке. Чеботарь сидел, опустив голову на руки, и покачивался всем телом, тихонько постанывая, словно от зубной боли. Он даже прихода Кацубы не заметил.
Кацуба почувствовал недоброе, тронул Чеботаря за плечо.
Чеботарь поднял глаза на Кацубу и медленно встал с табуретки. Он не застегнул гимнастерку, не надел пилотку. Он стоял, прислонившись к тумбочке, и какая-то бумажка дрожала у него в руках...
– Что случилось, Чеботарь?
Чеботарь тупо смотрел на Кацубу.
– Что там у вас такое? – Кацуба взял бумажку из неживых рук Чеботаря, пробежал глазами типографский текст с вписанными чернилами словами.
– Батьку убили... – хриплым шепотом произнес Чеботарь.
– Сядь, Чеботарь. Сядь... – растерянно сказал Кацуба, все еще держа похоронку в руках.
– Батьку убили, – почти беззвучно повторил Чеботарь. Голова у него затряслась, и он привалился к стене. – Убили! – Потрясенный Чеботарь впервые посмотрел на Кацубу.