JК
Судный день :: Приставкин Анатолий
Страница: 24 из 308А саквояжик-то был тяжеловат!
– Что-то случилось? – спросил на всякий случай Толик.
– Случилось! – Чемоданов все рассматривал Толика.
– Сыпанулся, что ли?
– Почему сыпанулся?
– А зажигалочки… Которые я тебе?
– С этим норма, – кивнул Чемоданов и опять посмотрел на Толика. Что-то неуловимо ехидное, неприятное было в его лице.
– Тогда что же? – спросил Толик, желая спросить иное, а почему, собственно, Василь Василич так рано и неожиданно приехал, какая нужда заставила его тащиться в такую даль. Жил Василь Васильич за тыщу километров, работал на железной дороге.
– А ничего, – опять отвечал тот, не желая откровенничать. У него была противная и дурная ухмылка.
Толик потряс саквояжем, начиная злиться. Спросил впрямую:
– А здесь что? Это мне? Нет? А то мне пора идти!
Чемоданов понял, что тот в самом деле сердится, и уже миролюбиво произнес, что он привез швейные иголки «зингер», трофейные, из Германии, по червонцу штука… Но это потом, потом… Они на вокзале.
В это время залаяли собаки, он вздрогнул и погрозил в сторону дома кулаком.
– У-у, зверюги! Почуяли… Узнали… Они меня не любят! Но я им… А где все?
– Ты прям как хозяин, – сказал, вдруг успокоившись, Толик.
– А что же, – перешел на свой неприятный смешок Чемоданов. – Наши Берлин окружили… Слышал?
– Ну?
– Вот тебе и ну! И ты чего тут болтаешься?
– Бортанули меня с завода-то, – вдруг пожаловался Толик. Не хотел говорить, но вдруг сказал.
– Что-то случилось? – спросил на всякий случай Толик.
– Случилось! – Чемоданов все рассматривал Толика.
– Сыпанулся, что ли?
– Почему сыпанулся?
– А зажигалочки… Которые я тебе?
– С этим норма, – кивнул Чемоданов и опять посмотрел на Толика. Что-то неуловимо ехидное, неприятное было в его лице.
– Тогда что же? – спросил Толик, желая спросить иное, а почему, собственно, Василь Василич так рано и неожиданно приехал, какая нужда заставила его тащиться в такую даль. Жил Василь Васильич за тыщу километров, работал на железной дороге.
– А ничего, – опять отвечал тот, не желая откровенничать. У него была противная и дурная ухмылка.
Толик потряс саквояжем, начиная злиться. Спросил впрямую:
– А здесь что? Это мне? Нет? А то мне пора идти!
Чемоданов понял, что тот в самом деле сердится, и уже миролюбиво произнес, что он привез швейные иголки «зингер», трофейные, из Германии, по червонцу штука… Но это потом, потом… Они на вокзале.
В это время залаяли собаки, он вздрогнул и погрозил в сторону дома кулаком.
– У-у, зверюги! Почуяли… Узнали… Они меня не любят! Но я им… А где все?
– Ты прям как хозяин, – сказал, вдруг успокоившись, Толик.
– А что же, – перешел на свой неприятный смешок Чемоданов. – Наши Берлин окружили… Слышал?
– Ну?
– Вот тебе и ну! И ты чего тут болтаешься?
– Бортанули меня с завода-то, – вдруг пожаловался Толик. Не хотел говорить, но вдруг сказал.