Святая Русь. Книга 2   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

 — Мерзкий! Гаже всего! Сейчас бросит на постель, изнасилует…» Она сжимает мертвые губы, глаза — не показывать слез! Он треплет ее деревянное тело, почти рвет одежду… Опомнясь, бросает жену и выбегает вон. Только тут, молча, Ядвига начинает плакать, трясясь, валится на постель, вцепившись зубами в атлас узорной подушки, грызет твердую ткань, не давая себе воли закричать. Камеристка, засунувшая, наконец, нос в королевскую спальню, видит королеву с бледным лицом перед распятием. Ядвига молится и только легким кивком головы бросает девушке: «Уйди!» И та, с сомнением, узрев беспорядок в одежде госпожи и поваленный золоченый стульчик (а до того — сбегающего по ступеням бешеного Владислава, почему и устремилась сюда), пятясь покидает покой.

Сцены такие повторялись часто между супругами, что и привело, позднее, к суду над клеветником Гневошем, суду и примирению супругов, после которого Ядвига вскоре подписала указ, передающий Ягайле после ее возможной смерти королевские права на польский престол. Но, повторим, все эти события совершились уже после возвращения княжича Василия на Москву.



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ



Только что кончились Святки. Еще город полнился воспоминаниями проказ ряженых, что ходили из дома в дом в харях чертей и медведей, рычали и прыгали, хоронили козла, носили «покойника» со срамным поднятым членом и вставленными зубами из репы, стегали плетью молодаек по мягкому месту (носили бы больше детей!), переворачивали сани, рассыпали поленницы дров и, словом, творили все, что разрешалось им творить год от году от Рождества до Крещения.