Святая Русь. Книга 2   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Он и теперь, после гибели Микулы на Дону, продолжал люто ненавидеть тестя, тем паче что был обязан ему всем: волостьми, богатством, молодою женой, так ненавидеть, что порою тяжко было и вздохнуть. Ничем, ничем! Ни властью, ни почетом, ни яростью бранной, ни тем паче богатством не был он, Иван, равен покойному Вельяминову! И днесь, уже после смерти Микулы, все одно должен притворяться он, князь, перед боярской дочерью (и княжеской, да, и княжеской!), все одно должен притворы строить и таить в себе, давить гибельную нелюбовь к родителю юной жены!

Смежил очи, отокрыл. Все так же висел на недрогнувших женских руках золотой пояс, который она теперь, на миг забывши даже о муже, любовала взором. Тяжелый пояс. Мужской. Знак благородства и власти. С капторгами и самоцветами. Паче княжего самого! Глубоко вздохнул, опоминаясь. Бледнота, залившая было чело, теперь от прилива крови сменилась жарким румянцем… Полвека пройдет, не забудет он пояса того! Но и многих других зато заставит попомнить!

А у отца Иванова, родителя-батюшки, своя явилась зазноба — к Акинфичам.

Взял под себя Белозерское княжество великий князь Дмитрий.