Свои и чужие   ::   Чигринов Иван

У зятя тоже ведь хозяйство есть. Так что…

— А все-таки не торопись, — чувствуя раздражение

Шарейки, примирительно сказал Зазыба. — Это ночью тебе с чего-то не спалось, дак…

— Гм, с чего-то!

— Словом, не казнись и не вини себя. Сначала в местечко, как и договорились вчера, наведаюсь я, а там уж будет видно, что дальше делать. Да и кожух ты обещал пошить Масею, значит, Марфа тоже уговаривать станет. Как ей откажешь. Нет, ты не пори горячки. Сейчас рассветёт — и на душе посветлеет.

— Ну вот, чужую беду — руками разведу. Ты хоть поглядел на бумаги, что от неё остались?

— А как их глядеть, если они не по-нашему написаны? По-немецки. Хоть до Микиты Драницы неси!

— Только этого теперь не хватало! — всерьёз воспринял Зазыбовы слова портной. — Грамотея нашёл. Дак, может, Масей прочитает?

— Нет уж, обойдёмся без него.

— А то ведь…

— Говорю, обойдёмся. И не кричи давай. Небось спит ещё.

— Ну как знаешь…

Шарейка больше не настаивал, они оборвали разговор, будто бы утратив друг к другу интерес; между тем каждый по-прежнему раздумывал над тем, что теперь для обоих стало главным.

Масей и вправду ещё спал — он занимал свой давний лежак, в головах которого стояла накрытая платком скульптура, сделанная с деда Евмена. Голосов он не слышал, да и вряд ли понял бы что-нибудь. Но дело не в том. Главное, отец не хотел, чтобы сын приобщился к секретам, которые обсуждал он с Шарейкой, не только не узнал, но и краем уха не услышал.