В круге первом (том 1)   ::   Солженицын Александр Исаевич

- Глебчик, -удивился Сологдин. - Мне изменяют глаза? Климентиадис? (То был год, когда газеты много писали о греческих заключенных, телеграфировавших из своих камер во все парламенты и в ООН о переживае[204] мых ими бедствиях. На шарашке, где арестанты даже женам и даже открытки могли послать не всегда, не говоря о чужеземных парламентах, стало принято переделывать фамилии тюремных начальников на греческие - Мышинопуло, Климентиадис, Шикиниди.) - Зачем Климентиадис в воскресенье? - Ты разве не знаешь? Шесть человек на свидание едут. Нержину напомнили об этом, и душу его, так просветлившуюся во время утренних дров, снова залила горечь. Почти год прошел со времени его последнего свидания, восемь месяцев - с тех пор, как он подал заявление, а ему не отказывали и не разрешали. Тут была между другими и та причина, что, оберегая учебу жены в университетской аспирантуре, он не давал ее адреса в студенческом общежитии, а лишь "до востребования", - до востребования же тюрьма писем посылать не хотела. Нержин благодаря сосредоточенной внутренней жизни был свободен от чувства зависти: ни зарплата, ни питание других, более достойных зэков, не мутили его спокойствия. Но сознание несправедливости со свиданиями, что кто-то ездит каждые два месяца, а его уязвимая жена вздыхает и бродит под крепостными стенами тюрем - это сознание терзало его. К тому же сегодня был его день рождения. - Едут? Да-а... - с той же горечью позавидовал и Сологдин. - Стукачей возят каждый месяц.