В круге первом (том 1)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Из дверей соседней Семерки раздался немного шепелявый голос Мамурина: "Ну, скоро там трансформатор?" и раздраженный выкрик Маркушева: "Не надо было им давать, Яков Иваныч!.." Лариса Николаевна положила руки перед собой на стол, скрестила, утвердила на них подбородок и так снизу вверх растомчиво смотрела на Сологдина. А он - читал. - Каждый день! каждый час! - почти шептала она, благоговейно. - В тюрьме и так заниматься!.. Вы - необыкновенный человек, Дмитрий Александрович! На это замечание Сологдин сразу поднял голову. - Что ж с того, что тюрьма, Лариса Николавна? Я сел двадцати пяти лет, говорят, что выйду сорока двух. Но я в это не верю. Обязательно еще набавят. У меня пройдет в лагерях лучшая часть жизни, весь расцвет моих сил. Внешним условиям подчиняться нельзя, это оскорбительно. - У вас все по системе! - На свободе или в тюрьме - какая разница? - мужчина должен воспитывать в себе непреклонность воли, подчиненной разуму. Из лагерных лет я семь провел на баланде, моя умственная работа шла без сахара и без [253] фосфора. Да если вам рассказать... Но кому это было доступно из непереживших? Внутрилагерная следственная тюрьма, выдолбленная в горе. И {кум}старший лейтенант Камышан, одиннадцать месяцев крестивший Сологдина на второй срок, на новую десятку. Бил он палкой по губам, чтоб сыпались зубы с кровью. Если приезжал в лагерь верхом (он хорошо сидел в седле) - в этот день бил рукояткой хлыста. Шла война. Даже на воле нечего было есть.